Код Онегина
Шрифт:
– Нет, – сказал Мелкий и сам себе удивился. – Когда скоро?
– Очень скоро… если ты не будешь меня все время доставать.
Тут на Большом, где-то в области талии, что-то затарахтело: телефон. Большой посмотрел на номер, скривился: звонил Издатель.
– Прошу прощения, – сказал Издатель, – но я вынужден снова побеспокоить вас насчет имени автора…
– Это не обсуждается, – сурово отвечал Большой, – свое имя позорить я не соглашусь.
– Но ведь вам нужны деньги?
– Нужны.
– Вот! –
Мелкий, навострив уши, прислушивался к телефонному разговору; он не слышал слов Издателя, но по ответным репликам Большого понял, о чем идет речь, и вскричал в ужасе:
– Нет, нет! Мою фамилию тоже нельзя на обложку!
Большой повернулся к нему и спросил изумленно:
– Почему?!
– Что, что он говорит? – волновался Издатель.
– Я… у меня… я в городе Москве без регистрации проживаю… и вообще… с правоохранительными органами у меня…
– Что он говорит?!
– Ничего, – сказал Большой в трубку. – Послушайте, ведь можно придумать что-нибудь забавное! Пару смешных, «говорящих» фамилий: «А.Онегин и Б.Печорин», «В. Дубровский и Г. Березовский», «Д. Ульянов и Е.Ленин»…
– Березовский, Ульянов и Еленин? – переспросил Издатель. – Боюсь, мне не очень нравится направление вашей мысли…
– Ну так пусть ваш отдел маркетинга что-нибудь придумает.
– Вы меня без ножа режете, – сказал Издатель. – Если что не так – на себя пеняйте, господа хорошие. – И отключился.
В квартире была жара и духота и еще мухи. Все это не располагало к умственной деятельности. Хозяйка так и не вернулась, Саша и Лева были рады этому. Они постирали свои шмотки, поужинали, а на десерт съели арбуз, который купил Лева. Арбуз был зеленый. Лева купил его не для еды, а для конспирации: он думал, что человек с арбузом не вызовет подозрений. Они старались не говорить и не думать о том, что будет, а просто ждали, когда приедет всемогущий Олег.
II
Геккерн и Дантес сидели в кафе неподалеку от Курского вокзала. Они ели салат и пили минеральную воду без газа. Геккерн и Дантес – то были их оперативные псевдонимы, не постоянные, а только на одну эту операцию. Когда они родились, у них были фамилии, кажется, Уваров и Чернышев (по другой версии – Ульрих и Агранов), но, как бы то ни было, став взрослыми и выбрав себе опасную и трудную службу, они сменили столько фамилий, что настоящих уже не помнили. В прошлой операции, например, у них были фамилии Скабичевский и Панаев. Они были немного похожи на свои нынешние псевдонимы: один – средних лет, худощавый, с крючковатым носом и тонкими губами, а другой – молодой белокурый красавец. У сотрудника, который отвечал за придумывание псевдонимов, было чувство юмора. Кроме внешности, ничего общего с псевдонимами у них не было. Дантес не был глупей Геккерна, а если и был, то ненамного. Иногда он был даже умней. Они относились друг к другу доброжелательно, но каждый из них слегка побаивался своего
– Они не поедут в Питер, – сказал Дантес. – Они не идиоты. – Начальство считало Сашу Пушкина идиотом, но агенты понимали, что это неверно: идиот не смог бы так красиво и просто уйти из-под контроля. – Проверка поездов и самолетов ничего не даст. Они не сунутся туда, где спрашивают документы. И к пушкиноведам они ходить не станут. Они просто залегли. Я бы на их месте просто залег. И искал бы окна в Европу. Но в Европу им не уйти. Все окна закрыты.
– Профессор сбреет бороду, – сказал Геккерн. – Я бы на его месте сбрил. А Спортсмен наоборот – будет отращивать. И они перекрасят волосы. В более темный цвет.
– Всю контрабанду делают в Одессе, – сказал Дантес, – на Малой Арнаутской.
Геккерн не засмеялся, он не любил этой книги. Он любил «Архипелаг ГУЛАГ», это была очень познавательная книга. А Дантес больше всего любил Макса Фрая, он не любил ничего познавательного, потому что был еще молод. Пушкина они оба читали только в детстве, но, готовясь к операции, перечли его снова, по специальному ускоренному методу. Геккерн нашел, что исследования Пушкина о Пугачеве очень познавательны, а Дантесу проза Пушкина показалась скучной. Стихов они оба не любили никаких, но добросовестно выучили наизусть все, что от них требовалось. Все это чтение никак не изменило их отношения к Пушкину. Они и статьи Масхадова читали, когда было нужно, и это никак не изменило их отношения к Масхадову. Это была работа.
– Вокзалы, – сказал Геккерн.
– Из Остафьева до Щербинки, – сказал Дантес, – от Щербинки на Курский.
Другие сотрудники уже проверяли всех знакомых Спортсмена и Профессора. Их проверяли потихоньку и не заботились о них после. Геккерн и Дантес считали, что это бесперспективно: Спортсмен и Профессор не пойдут к знакомым. Рано утром Геккерн и Дантес опросили людей на автобусной станции в Остафьеве и на железнодорожной в Щербинке. Но никто не помнил Спортсмена и Профессора. Они доели салат, расплатились и пошли на Курский вокзал. Они полагали, что беглецы сняли комнату у какой-нибудь бабки.
– Все это довольно скверно, – сказал Геккерн, – чем дольше они будут бегать, тем больше смогут наснимать копий и распространить их.
Геккерн еще помнил времена Самиздата и Тамиздата, когда интеллигенты снимали копии с книг и распространяли их повсюду. Но сейчас он лукавил: дело было вовсе не в копиях. Такова была официальная версия, которую агентам выдало высокое начальство: не допустить распространения документа среди населения. Действительная суть и подоплека операции была совсем иная. Начальство было уверено, что агенты не понимают этой сути и подоплеки. Оно ошибалось. Оба агента понимали если не все, то многое, а может быть, и все. Но друг с другом они пока не были откровенны. Они играли в игру.
– Ништяк, – отозвался Дантес, – во-первых, ты сам сказал, что они залегли, а во-вторых, копии без подлинника никто не поверит.
– Лично я б и подлиннику не поверил, – сказал Геккерн.
– А я бы поверил, – сказал Дантес. Он понимал суть и понимал, что Геккерн ее понимает. Он просто подыграл напарнику.
Они еще немного поговорили о деле, пока шли к вокзалу. В некотором отдалении за ними следовал негр в светлом плаще. Это не мог быть тот подозрительный негр, о котором им говорили, тот был высокий и стройный, и о нем уже позаботились, а этот был маленький и худой, похожий на драную кошку. Но они все же предприняли кое-какие специальные штучки, чтоб оторваться от негра. Когда они вновь вынырнули на поверхность, негра нигде не было. Негр потерял их.