Код операции - ''Тарантелла''. Из архива Внешней разведки России

Соцков Лев

Всем своим поведением Беседовский давал понять, что связан с правой оппозицией в ВКП(б), а газета «Борьба» является чуть ли не ее заграничным органом. Он придерживался «пораженческой», как тогда говорили, позиции в отношении считавшейся неизбежной войны капиталистических стран против СССР, полагая это наиболее реальным путем к свержению власти Сталина. Правда, наиболее образованные, дальновидные и авторитетные фигуры в эмиграции, такие, скажем, как бывший посол Временного правительства во Франции Маклаков, бывший посланник в Англии Саблин — в некотором роде коллеги Беседовского по дипломатической службе — категорически отвергали иностранное вмешательство во внутренние дела их родины как угрозу расчленения

России. Они, да и многие другие, полагали, что изменения должны произойти в результате внутренних процессов при сохранении независимости и территориальной целостности страны. Но у каждого свое видение и свой кругозор. До поры Беседовский не афишировал своих взглядов, чтобы не оттолкнуть своих мифических сторонников в Советском Союзе, где подобная точка зрения, как он понимал, не нашла бы поддержки.

В то же время Беседовский считал нецелесообразным слишком прочно связывать себя с белой эмиграцией, желая создать вокруг своей группы ореол новой эмиграции, которой, по его разумению, и принадлежит политическое будущее. «Борьба» оказывала разного рода помощь беглецам из Советского Союза — так называемым • невозвращенцам, главным образом консультационную, по вопросам получения разрешений на жительство во Франции, устройства на работу, оформления документов, удостоверяющих личность, и некоторым другим.

Сам Беседовский и группировавшиеся вокруг газеты люди старались поддерживать связи с родственниками и знакомыми на родине, а также при возможности с сотрудниками советских учреждений в стране пребывания, чтобы подпитываться фактическими данными, что могло бы подтверждать их хорошую осведомленность о советских делах.

Вот эта-то сторона деятельности Беседовского больше всего и интересовала Богомольца. Он продолжает знакомиться с газетой. Помещены обстоятельная статья самого Беседовского, посвященная социально-экономической политике советского режима, публикации о бедственном положении трудового люда и некомпетентности властей — все с указанием фактов с мест. Даже анекдоты явно оттуда, здесь такие не придумаешь. «О кадровых переменах в ОГПУ». По тематике как раз то, что надо. Нужно прибирать этого Беседовского к рукам.

Далее шло сообщение о том, что к его группе примкнул бывший заместитель советского торгпреда в Турции Ибрагимов, отказавшийся вернуться домой по политическим мотивам. Был, оказывается, на ответственной советской работе в Крыму, правительственным представителем при действовавших в регионе западных организациях (АРА, Католическая миссия, «Джойнт»). Вероятно, через Беседовского можно приспособить его для подготовки обзоров о состоянии национального вопроса в СССР, а может быть, и по другим проблемам. Нужно будет выяснить, сохранил ли он связи и какие со своей диаспорой.

Богомольцу от Лаго и некоторых других своих знакомых было известно, что Беседовский поддерживает тесный контакт с французскими властями, наверняка похаживает в «Сюртэ», сотрудничает под псевдонимом во влиятельной «Матэн», добивается пожертвований на свое дело в финансовых кругах, собирается с этой же целью поехать в Америку. Но все это не мешало планам Богомольца.

Как-то Лаго рассказал, что Беседовский поделился с ним интересной информацией, исходящей из советского Наркомата иностранных дел. Коротко пересказал ее суть. Богомольца она сразу заинтересовала, и прежде всего, конечно, ему было важно знать каналы ее получения. Лаго ответил, что Беседовский в этом и других случаях не раскрывает перед ним да и перед другими своих источников. Это вполне понятно и объяснимо. Но, как он понимает, речь идет о человеке из аппарата НКИДа. Об этом свидетельствует сам характер информации.

Богомолец попросил Лаго переговорить с Беседовским о возможности подготовки информационных сообщений по советской тематике,

разумеется за денежное вознаграждение. Он учитывал при этом, что финансовые дела Беседовского, хотя тот и хорохорился, были не столь хороши, чтобы пренебрегать дополнительными поступлениями.

Лаго затеял такой разговор, акцентируя внимание на том, что на англичанах, для кого, собственно, и предназначается такого рода информация, можно подзаработать. Беседовский не встал в позу — здесь Богомолец оказался тонким психологом — и без лишних слов согласился. Он подготовил информационное сообщение, которое Лаго на очередной встрече вручил Богомольцу.

Источник из НКИДа сообщал, что новым в стиле работы наркомата стали еженедельные заседания, в которых участвуют сам нарком, все его заместители и заведующие отделами. Результаты обсуждения внешнеполитических вопросов на таких совещаниях докладываются затем наркомом или его заместителем Крестинским в политбюро. Таким образом исключается разнобой в оценке тех или иных проблем и формируется оптимальный подход к их решению. В каком качестве источник имеет доступ к информации, Богомольцу пока не вполне было ясно, но сама информация явно заслуживала внимания:

«Состоялись конфиденциальные переговоры Литвинова с госсекретарем САСШ Стимсоном по вопросам советско-американских отношений. В Москве серьезно обеспокоены положением на Дальнем Востоке и угрозой военного столкновения с Японией, которого советское руководство желало бы избежать. Одним из рычагов сдерживания японского «движения» там считают прогресс в отношениях СССР с САСШ. С этой целью в Вашингтоне начались переговоры, предполагающие неординарные шаги в двусторонних отношениях».

Богомолец направил информацию Гибсону, а тот — в свой центр. Через некоторое время пришла весьма положительная оценка информации с указанием на то, что сведения об американо-советских контактах подтвердились из других источников. В Лондоне заинтересованы в получении подобной информации и в дальнейшем.

Ну, это был бальзам на душу. Наконец-то удалось нащупать солидный канал получения закрытых сведений по вопросам внешней политики СССР. Немного раздражало только то обстоятельство, что господин Беседовский скрывал источник своей информации. От него не требовалось называть имя, но хотя бы должность, которую занимает в НКИДе его информатор. На этом настаивает штаб-квартира, потому что информацию такого уровня надлежит докладывать главе кабинета.

Человек из НКИДа

Богомолец все настойчивее требовал более регулярной информации от источника Беседовского в НКИДе. Он постоянно ставил этот вопрос перед Лаго, тот увертывался как мог, потому что ему неудобно было теребить своего начальника. К тому же если Беседовский не хочет раскрывать своего информатора, то это его право и с точки зрения безопасности человека в Москве такое поведение вполне объяснимо.

А Беседовский дает очередную информацию: «В Москве в части развития советско-американских отношений, оказывается, очень рассчитывали на Баруха — советника президента Рузвельта по финансовым вопросам. Его хорошо там знали, он недавно ездил в СССР, знаком с ходом выполнения пятилетнего плана и оказался заинтересованным в ряде сделок по линии Амторга. Собственно, на это, по мнению источника, и надеялись. Однако выяснилось, что в окружении президента есть человек, который будет препятствовать советской “игре” в Америке. Им оказался полковник Леман, старый знакомый большевиков. Выходец из юго-западного района России, он хотел после революции вывезти свою семью в Соединенные Штаты, но “Интуриста” еще не было, и получить разрешение на выезд было чрезвычайно сложно. Тогда он проехал в Бессарабию и с помощью контрабандистов вызволил своих родственников».