Код розенкрейцеров
Шрифт:
И Егор стал на ходу выдумывать сказку про ежиную семью и преследующего ее хромого серого волка.
Лес был полон света, медно-красные стволы сосен, почти без сучьев внизу, вздымались к небу, одуряюще пахло разогретой сосновой смолой, желтоватые прозрачные капли которой застыли на стволах и сверкали в солнечных лучах, словно кусочки янтаря.
Олегов оборвал на полуслове историю про ежей и стал рассказывать детям про янтарь.
– Вот смотрите. – Он показал на крошечного паучка, увязшего в смолистом натеке. – Когда-нибудь этот кусочек смолы окаменеет,
– И люди?! – удивленно вскрикнула девчушка.
– Что люди?
– Люди тоже попадали в смолу и застывали вместе с ней?
– Балда, – засмеялся сын, – людей тогда еще не было. – Он уже ходил в школу и немного разбирался в жизни.
– Да, людей, конечно, в янтаре не находят, – подтвердил Егор Александрович, – даже если бы человек попал в подобную смолу, он наверняка сумел бы выбраться из нее. Человек сильнее обстоятельств, – повторил он вычитанную где-то сентенцию и вновь поймал себя на том, что произнес банальность.
– А ежи? – не отставала дочь. – Если еж заберется в такую смолу, он сможет из нее выбраться?
– Не знаю, – почти не слушая ее, произнес Олегов, занятый своими мыслями. – Наверное, сможет.
– Интересно было бы найти такого ежа, – продолжила Таня. – Ну, который в янтаре… или человека. Человека еще лучше… Ведь его, наверное, можно оживить. Представляете, человек жил давным-давно, когда еще водились всякие короли, Змеи Горынычи, Кощеи Бессмертные. И вдруг он в нашем времени… Вот удивится!
– Чему же? Ведь он привык к чудесам. Просыпается – и нет никаких чудес. Как Спящая красавица… Папа, ведь сейчас чудес не бывает?
Но Олегов не успел подтвердить этот факт. По стволу к самой кроне мгновенно взлетела белка, и дети восторженно запрыгали возле дерева, запрокинув головы вверх.
На третий день к вечеру пошел дождь. Сначала мелкий и теплый, он постепенно превратился в ливень с грозой. Совсем стемнело. Семейство Олеговых поужинало и стало укладываться.
– После такого дождя, наверное, в лесу много грибов будет? – высказала предположение жена, шурша в потемках одеждой. – Хорошо бы набрать маслят и поджарить их. Да с лучком, да с картошечкой!
Грибная тема звучала минут пятнадцать, потом реплики стали слабее, несвязнее и наконец сменились сонным посапыванием.
Олегов лежал на своей печи и слушал, как капли дождя методично долбят по крыше, он уже почти заснул, как вдруг услышал озабоченный голос жены:
– Потоп!
Зажгли свет. Дети беспокойно завозились, но не проснулись. Из щели в потолке тонкой струйкой текла вода.
– Крыша худая, – вздохнула жена и побежала за ведром.
– Вот тебе и комфорт, – съязвил Егор Александрович.
– Ай, отстань! Вечно ты… Зато смотри как спят. А дома от малейшего звука просыпались.
– Прикажешь прямо сейчас?
– Ладно уж. До утра как-нибудь дотянем, а там и дождь кончится. Не стоит заводиться из-за пустяков.
Когда на следующее утро Егор Александрович проснулся, за окном сверкало солнце. От дождя на земле кое-где остались небольшие лужицы, да и они исчезали на глазах. Чувствовалось, день опять будет знойным, а к вечеру скорее всего вновь соберется гроза.
– Пойдешь с нами в лес? – после завтрака предложила жена Олегову.
– Папа, пошли! – наперебой закричали дети. – Еще что-нибудь нам расскажешь.
– Крышу нужно чинить, – стараясь сохранять серьезный вид, ответил Егор.
Жена с легким удивлением взглянула на него, видимо, она не знала, стоит ли всерьез воспринимать слова мужа, или он, как всегда, желает встать в позу.
Она неопределенно пожала плечами и, взяв за руки детей, отправилась на прогулку.
Егор в растерянности стоял посреди двора. Как говорится, взялся за гуж… Он взглянул на крышу. Первым делом нужно, конечно, осмотреть ее. Но как? Без лестницы это неосуществимо. Придется обратиться к хозяйке.
Олегов неохотно направился в сторону калитки, соединявшей два владения. Считая, что выглядит несколько странно в глазах местных жителей, он стеснялся общаться с ними, опасаясь показаться смешным. Тем не менее историк пересилил себя и вступил на хозяйскую половину. Хозяйку он нашел в огороде. В подоткнутой юбке она подвязывала помидоры. Олегов нерешительно кашлянул.
– Ой! – вскрикнула хозяйка и вскочила.
– Я… То есть… – он запнулся, не зная, с чего начать.
– Дачник, – узнала его хозяйка, – а я думала, кто чужой.
Приободрившись от сознания, что его считают за своего, Егор начал объяснять, зачем пришел.
– Понимаете, – нерешительно промямлил он, – крыша у нас течет… Вчера вот…
– Да знаю я! – в сердцах закричала хозяйка. – Сколько раз самому говорила: почини, перед людями неудобно. Когда дождик маленький, еще ничего. Так, чуть каплет, и незаметно даже. А вчерась дождина, конечно, не дал вам спать?
– Да уж, – более решительным тоном подтвердил Олегов, видя сочувственное отношение.
– Сегодня самому снова толковала про крышу, а он в ответ – некогда. Толкует, мол, у них мужик есть, вот пусть и заделает сам. – Она искоса глянула на Егора Александровича. – Конечно, неладно он говорит, но и его можно понять: сенокос на носу, сейчас самое время определиться, где косить. Запряг он бычка и с утра уехал. А вас как звать-величать?
– Егор Александрович, – напрягся Олегов, подозревая в заискивающем тоне хозяйки какой-то подвох.
– Егор, значит. Хорошее имя. Брат у меня был Егор, в войну погиб. – Хозяйка примолкла, пригорюнилась, потом вновь посмотрела на Олегова. – Вот что, Егор. Может, возьмешься сам? Дело нехитрое. Лестницу сейчас мы с тобой принесем. Молоток, гвозди, толь я тебе дам.