Код "Уран" / Цитадель
Шрифт:
Какой-то мужчина вышел из толпы и плюнул пленнику в лицо. Другой подскочил, чтобы ударить под дых.
— Довольно! — рявкнул Крез. — Не будем уподобляться этим зверям. Люди Коммуны, братья и сестры, послушайте! Я отдаю этого варвара на ваш суд и спрашиваю вас: как с ним поступить? Я сделаю так, как вы скажете. Но не буду скрывать, что этот зверь тяжело ранил одного из наших патрульных. Итак, я слушаю ваш приговор.
Толпа хранила молчание. Люди переминались с ноги на ногу, человеческое море волновалось, по нему прокатывались волны, а голодные глаза с ненавистью
— Смерть варварам!
Ему вторил голос с другого конца площади. И, как эхо, этот крик стал отскакивать от стен, множиться, чтобы охватить всех присутствующих. Вскоре толпа скандировала:
— Смерть варварам! Смерть, смерть!!
Крез жестом заставил всех смолкнуть.
— Я правильно понял приговор?
— Да! — проревели в ответ сотни глоток.
— Именем Коммуны Омикрона! Как верховный судья и исполнитель воли народа, приговариваю тебя, варвар, к смертной казни.
Пленник едва приподнял лицо к свету прожекторов, издал слабый хрип.
— Мы проявим милосердие и лишим тебя твоей жалкой жизни без лишних страданий.
Толпа одобрительно загудела.
— Привести приговор в исполнение!
К приговоренному подошли двое стражников, один рывком поставил на ноги, другой вынул жезл, включив оружие на максимальную мощность. Пленник дернулся, выплюнул кровавый ком и, прежде чем смертельная молния превратила в ничто его разум, выкрикнул:
— Нет! Нужно включить гене…
Спустя мгновение он был мертв. Крез обратился к присутствующим:
— Братья и сестры! Учитывая сложившуюся ситуацию, я прошу у вас разрешения вершить правосудие от имени Коммуны впредь по своему усмотрению, законно и справедливо.
Народ одобрительно загудел. Толпа стала медленно расходиться. Впечатленный и ошеломленный Рик шагнул, не глядя, в сторону и наткнулся на кого-то. Поднял взгляд — это был сам Крез. Их глаза встретились.
— Поздравляю! — Глава Коммуны сжал Рику ладонь и скрылся в сопровождении охраны.
Рик повернулся к площади, где вершилась казнь. С тела варвара уже сдирали одежду. Через полчаса оно исчезнет — утащат люди с нижних уровней. Те, у кого совсем скудный паек.
3
— Вернулся! — провозгласила Аврора, когда Рик переступил порог комнаты.
Он потрепал сестру за кудряшки, отметив, что совсем недавно она доставала ему едва ли до пояса, а сейчас уже почти на уровне груди. Растет.
В комнате был кто-то еще; Рик сразу почувствовал присутствие чужого человека. Им оказался старый Киото.
— Здравствуй, Рик, — раздалось из дальнего темного угла.
— Здравствуйте.
— Я тут помог Авроре немного прибраться, — заулыбался Киото, подавшись к свету и блеснув ровными крепкими зубами. Чего нельзя было сказать о морщинистом лице — возраст не скроешь.
— Благодарю, но чем обязан? — насторожился Рик.
За последнюю неделю он здорово утомился. Каждый день приходилось ходить в наряд. Напряжение не покидало его даже во сне.
— Давайте обедать! — сказала Аврора.
— И то верно, —
Рик ел всегда не спеша, чтобы лучше усвоился паек. Тем более теперь его рацион пополнился: к картошке, хлебу и бобам добавился ломоть мяса. Мясо! Незаметно, пока вертлявая сестра искала под столом оброненную ложку, он подкинул ей ломтик. Киото одобрительно кивнул. Рик отодвинул тарелку, хлебнул из кружки браги — баланды из перебродивших ячменных колосьев, которые все равно не проросли на ферме и поэтому их бы выкинули или кто-нибудь, как Рик прибрал бы к рукам. Взглянул на настенные часы, сказал:
— Сегодня не ваша смена?
— Ага. — Киото по кусочкам отправлял хлеб в рот.
Рик кивнул.
— Поздравляю тебя, Рик. В твоей жизни наступил новый важный этап.
— Да, спасибо. Все так говорят.
— Наверно, устал выслушивать.
— Вы всегда зрите, как это называется, в корень.
— Ты образованный малый. У тебя большое будущее.
— Ближе к делу.
Рик не любил долгие разговоры.
Перед сном он хотел почистить новую форму — темно-синий костюм из плотной ткани, который ему выдали после переезда наверх. Форма была красивая. На груди красовался иероглиф Коммуны, символизирующий собой Круг Жизни — «О». Омикрон. Теперь он будет ходить в этой форме следующие десять лет, до своего тридцатилетия, чтобы снова пройти испытания, предписанные Комитетом, и решить свою судьбу. Как и все люди сектора. Так было, так будет.
— Да, ты прав. — Киото погладил Аврору по кудряшкам. — Сходи поиграй, малышка.
Аврора показала старику язык и исчезла. Все в Коммуне относились к старикам с некоторой долей пренебрежения, ведь круг их жизни всяко подходит к концу.
— Та казнь… — начал старик.
— Была необходима.
— Да. Но… — Киото замялся.
Рик стал собирать посуду со стола. Сложил все в раковину и сел на место Авроры.
— Что вы хотите сказать? Говорите прямо.
— Хорошо. Слова Креза об армии варваров и о лазутчиках — ложь. Теперь сдавай меня Патрулю. Это твоя прямая обязанность.
— Еще успею.
Киото сглотнул. Выглядел он не лучшим образом. Как и все с нижних уровней. От старика попахивало. Там, внизу, экономили на всем, от освещения до воды. Холодная логика выживания: старики уже одной ногой в могиле, так зачем тратить на них ресурсы. Хотя перемещаться можно было по всему сектору, Патруль зорко следил, чтобы каждое поколение находилось на своем уровне.
— Ладно. Ты знаешь, сколько мне лет?
— Не понимаю, к чему это.
— Отвечай на чертов вопрос.
И правда, сколько? Рик впервые задумался над этим. Киото был стариком, когда Рик родился, и еще живая мать работала на ферме, остался стариком, когда появилась Аврора, а Рик возмужал, и ни капли не изменился с тех времен. Старик — он и есть старик, какая разница.
— Не знаю.
— То-то и оно. Мне семьдесят пять полных лет, и треть своей жизни я провел внизу, ковыряясь в трубах. Меня отправили вниз, когда тебя еще на свете не было, а твою мать не пригнали из соседнего сектора в рабство.