Код знали двое
Шрифт:
– Признаюсь, – немного подумав, отозвался наследник квартиры, – единственное, что я теперь хочу, – побыстрей уехать из вашего города!
– Но пока вы здесь, вам лучше быть в курсе произошедших событий. По крайней мере, для вашей же безопасности.
Я чувствовала, что мне нужно еще что-то сказать, но не могла в ту минуту найти нужных аргументов. Но, к счастью, хватило и того, что уже сказала.
– Ладно, спрашивайте! Правда, я совершенно ничего не знаю и уж совсем не понимаю, что вокруг меня творится!
– Давайте с очевидного – что здесь
– Ужас просто! Как в кинобоевике, позвонили в дверь, я открыл, и меня тут же ударили по голове. Очнулся, слышу – кто-то ходит по квартире. Оказалось, вы.
– Вы видели того, кто на вас напал?
– Мельком. Я запомнил только, что кто-то большой.
– Во сколько времени это случилось?
– Признаюсь, не могу вам точно сказать. На улице было еще светло.
«Сейчас не темнеет до десяти», – мысленно выдала я сама себе справку и задала следующий вопрос:
– Сколько человек было напавших?
Игорь Владимирович только смущенно пожал плечами:
– Я одного видел, и то не успел как следует разглядеть!
Он сделала еще несколько мелких глотков, пока я обдумывала дальнейшее продолжение нашего разговора.
– Игорь Владимирович, вам знаком некто Горчак Леонид Семенович? Такой невысокий, полный, в возрасте около пятидесяти лет.
– Да. Первый раз я его увидел на похоронах отца. Он выразил свои соболезнования, представился. Мы познакомились и даже обменялись телефонами. Отчего-то он мне показался, ну, как бы сказать, полезным человеком.
Кушинский сделал еще глоток, размышляя о своем. Я его не торопила.
– Понимаете, смерть отца, кроме обычного сыновнего горя, принесла и ряд проблем. Хотя бы потому, что я живу не в Тарасове. Теперь мне нужно срочно решать, что со всем этим делать! А тут еще все лезут…
Неожиданно он прервался, как будто сказал лишнего, и как-то даже боязливо глянул на меня.
– Вы имеете в виду пластиковую карточку покойного? – проявила я осведомленность.
– Ну и это тоже.
– А вам Леонид Семенович не сказал, СКОЛЬКО денег на ней лежит?
– Судя по тому, сколько он предложил мне, если я ее найду, – это очень крупная сумма, – осторожно заметил Кушинский-сын.
– Около пятнадцати миллионов.
Признаюсь, я надеялась ошарашить его цифрой, но эффект превзошел все мои ожидания. Игорь Владимирович, казалось, ошалел. Но замешательство длилось недолго:
– Н-да, теперь понятно, почему к этой квартире столько много внимания! Татьяна Александровна, вы не могли бы меня хоть чуть просветить, почему эти люди претендуют на нее? Я чувствую, что тут есть какая-то история, и мне неплохо было бы ее знать!
– Хорошо, попробую, насколько смогу! – пообещала я ему. – Давайте только дверь закроем, чтобы еще кто-нибудь к вам не вломился. Кстати, вы милицию вызывать будете? – несколько запоздало поинтересовалась я.
– А-а, – красноречиво махнул он рукой, – никого я вызывать не буду.
Признаюсь, отчасти я рассчитывала на что-то подобное.
Я соорудила еще одну чашку кофе, на
– Я могу рассказать вам только то, что известно мне или же что я могу предположить с высокой степенью вероятности.
Поскольку мой собеседник был явно готов выслушать, я начала излагать:
– Существовало в городе Тарасове этакое коммерческое трио: ваш покойный родитель, Горчак Леонид Семенович и некто по прозвищу Брюнет. Каждый из этих троих занимался своим делом. Владимир Львович был мозговым центром, великим комбинатором проектов. Горчак, как и положено банкиру, финансировал. Брюнет, как мне кажется, был техническим исполнителем. Все шло хорошо… да, а использовали они для своих махинаций клуб «Филателист». Например, одну фирму-однодневочку, отпочкованную от этого клуба, я наблюдала сама лично. Так вот, все шло хорошо, если бы не один человек – Фролов Сергей Петрович, который тоже захотел к ним в дело пристроиться. Говорят: третий – лишний. А в данном случае лишним оказался четвертый. Его решили проучить, да так, чтобы неповадно было совать нос в чужие дела. И почти это удалось, только вот закавыка – кто-то, может, из числа этой троицы, а может, и кто-то посторонний – воспользовался ситуацией и убил вашего отца. Как мне думается, чтобы завладеть той самой волшебной карточкой с четырнадцатью с лишним миллионов номиналом. Во всяком случае, другого мотива я пока не наблюдаю.
И вот теперь эту самую карточку все старательно разыскивают. И как мне сдается, и второго человека из-за нее убили…
– Второго? – переспросил мой собеседник.
– Того самого Брюнета, про которого я вам только что говорила. Такая вот история этой самой карточки, – продолжила я свой рассказ. – Почему ее так упорно разыскивают. Деньги, которые лежат на ней, принадлежали троим: Горчаку, Брюнету и вашему покойному родителю. А код карточки знали только двое: ваш отец и Леонид Семенович. Вот такая история.
– Но тот, кто на меня напал, – это явно не Горчак. Тот человек совершенно другой комплекции.
– Признаться, я тоже не могу представить его в виде гангстера, – не раздумывая, согласилась я.
– И что же мне теперь делать?
– Кстати, – я вспомнила одну вещь, – кроме Леонида Семеновича, вас никто в последнее время ни о чем не просил?
– Вроде нет… хотя, знаете, совсем забыл! Сегодня утром меня один человек уговорил продать отцовский альбом с марками. Тоже из этого клуба… как вы его назвали?..
– «Филателист».
– Да-да, точно! И знаете, заплатил вполне приличные деньги – целых двадцать тысяч!
«Что для Фролова, что для Леонида Семеновича эти деньги ничего не значат по сравнению с истинной стоимостью коллекции покойного», – отметила про себя я.
– Я даже в детстве не понимал отцовской страсти, так что для меня марки ничего не значат. Но я уважаю чужой интерес, тем более человек знал моего отца. Это, как он сам сказал, лучшая память о нем.
У меня родилось вполне определенное подозрение: