Кодекс 632
Шрифт:
Сбежав из бара, в зал Томаш не пошел. Подавленный, оскорбленный, разбитый, он выбрался из торгового центра в надежде, что сырой вечерний воздух облегчит прощание с любовью, потерянной для него навсегда.
Человеческий муравейник на бульваре Россио пребывал в хаотическом движении. Одни торопились куда-то, глядя под ноги, другие неспешно прогуливались, размышляя о вечном, третьи нервно оглядывались, нетерпеливо всматривались в толпу в поисках припозднившихся знакомых. Среди последних был и Томаш Норонья, сидевший
Внезапно из толпы вынырнул Нельсон Молиарти. Американец был в костюме, при галстуке и, против обыкновения, опоздал на сорок минут.
— Sorry, — извинился Молиарти. — Терпеть не могу опаздывать, но Джон Савильяно позвонил из Нью-Йорка, вот я и задержался.
— Ничего страшного, — Томаш через силу улыбнулся. — Сегодня для разнообразия ждать пришлось мне. Это справедливо. Будете что-нибудь?
— Чай с жасмином и сливочное пирожное, как всегда.
Томаш подозвал официанта, тот принял заказ и скрылся за дверью кафе.
— Как поживает Савильяно?
— Превосходно, — ответил Нельсон, избегая глядеть в глаза собеседнику. — У Джона все просто замечательно.
— У вас все в порядке?
— Да-да, — рассеянно ответил американец. — Только… нам с вами нужно уладить кое-какие дела, не так ли? — Молиарти оперся локтями о стол и впервые посмотрел на Томаша. — Том, согласно нашему договору, вам причитается три тысячи долларов еженедельного жалования и пятьсот тысяч в качестве премии. — Он облизнул губы. — Когда вы хотели бы их получить?
— Да хоть сейчас, если вы не против…
Нельсон достал чековую книжку и ручку, но выписывать чек не спешил.
— Том, у нас появилось дополнительное условие.
— Какое?
— Полная конфиденциальность.
— Конфиденциальность? — удивился Томаш. — Боюсь, я не совсем понимаю…
— Результаты вашего расследования следует сохранять в тайне. Вы меня поняли? Никому ни слова о том, что вам удалось узнать.
— Это коммерческая стратегия? Но в чем ее смысл? Не допустить преждевременной огласки, чтобы усилить эффект от публикации?
Молиарти отвернулся от португальца и принялся сосредоточенно наблюдать за толпой.
— Том, — сказал он, понизив голос, — никакой публикации не будет.
Томаш подскочил на месте.
— Как?
— Результаты расследования никогда не будут обнародованы.
— Но… ведь… — пробормотал Томаш. — Это… это… бессмысленно… Но почему? Мои выводы сочли неубедительными?
— Дело не в этом.
— Доказательства неопровержимые, Нельсон. Да, научный истеблишмент не любит гипотез, идущих вразрез с официальной позицией, считает их фантазиями, бреднями, спекуляцией… В историческом сообществе поднимется истерика, нас будут топтать все кому не лень. Но это не важно, поскольку мои доказательства неопровержимы. И я отвечаю за каждое из них.
— Том, дело не в этом. Публикации не будет. И покончим с этим.
Томаш наклонился над столом, приблизив свое лицо к лицу Молиарти.
—
Молиарти вздохнул.
— Поверьте, Том, мне неприятно это говорить. Но таково решение фонда. Джон высказался предельно прямо. Об этом открытии не должен узнать никто.
— Простите, Нельсон, но кому могут навредить наши выводы?
Молиарти помолчал, собираясь с мыслями. Он снова вздохнул, огляделся по сторонам, словно полагая, что разговор могут подслушать, и придвинулся ближе к собеседнику.
— Том, — прошептал он едва слышно. — Вы знаете, что являет собой Фонд американской истории?
— Ну… это такой фонд… для поддержки исследований по американистике, — забормотал Норонья. — Вам должно быть виднее, вы же там работаете.
— Вот именно, я всего лишь наемный работник, — горячо произнес Молиарти, прижимая ладони к груди. — Не босс и не владелец. Главный — Джон Савильяно, президент совета директоров. Вы знаете, кто входит в совет директоров?
— Нет.
— Вице-президент Джек Морденти. Еще Пол Морелли и Марио Гиротто. Эти имена вам что-нибудь говорят?
— Нет.
— Подумайте, Том. — Нельсон сопровождал каждую фамилию энергичным взмахом руки. — Савильяно, Морденти, Морелли, Гиротто. А еще секретарша Джона миссис Ракка, эта каракатица, которую вы видели в Нью-Йорке. Что это за имена?
— Итальянские?..
— Как по-вашему, откуда они происходят? — Томаш пожал плечами. — Из Генуи, Том. Это генуэзские фамилии. Фонд американской истории финансируется генуэзцами и американцами генуэзского происхождения. Настоящее имя Савильяно Джованни, он стал Джоном в двенадцать лет, когда приехал в Америку. Морденти родился в Бруклине, крещен Джозефом, для друзей он Джек, но домашние зовут его Джузеппе. Пол Морелли на самом деле Паоло, он родом из Нерви, городка неподалеку от Генуи. Марио Гиротто живет в Генуе по сию пору, у него роскошная квартира на Пьяцца-Кампетто. — Нельсон скрипнул зубами. — Для генуэзцев, друг мой, история открытия Америки важнее истории Христа. Неужели вы думаете, что кто-то из них согласится признать, что Колумб на самом деле был португальцем? — Он постучал указательным пальцем по лбу. — Никогда! Ни за что на свете!
Томаш не мигая смотрел на американца, придавленный тяжестью услышанного.
— Вы… все генуэзцы?
— Они генуэзцы, — отрезал Нельсон, подчеркнув слово «они». И добавил с вымученной улыбкой: — Я нет. Я родился в Бостоне, а происхожу из рода Бриндизи, с юга Италии.
— Ради бога, Нельсон, при чем тут происхождение? Итальянцы честные люди. Разве Умберто Эко не признает, что Колумб был португальцем?
— Умберто Эко не генуэзец, — возразил Молиарти.