Кодекс Агента
Шрифт:
Из глубоких размышлений меня выводит громкий стук в дверь спальни. Выключаю воду и, завернувшись в полотенце, открываю. На пороге стоят Кот и Мангуст. Взгляды исподлобья, прищуренные глаза, напряженные позы и отсутствие привычного восхищения моей рельефной мускулатурой.
– Тебя Шеф вызывает – не может по терминалу дозвониться! – цедит сквозь зубы Кот и сует руку в карман. – И забери свою поганую игру!
Он бросает мне колоду карт супер-аристо, я ловлю ее в воздухе, и полотенце падает с бедер. На мальчишеских
– Мы должны убивать аристо, а не боготворить их и подражать им! – говорит Мангуст и смотрит на меня с вызовом. – Ты – предатель, Симпа!
Пацаны разворачиваются и молча растворяются в полумраке коридора. А я остаюсь стоять в дверном проеме ошеломленный и обескураженный. Говорят, что словами младенца глаголет истина. Вот она, страшная и неприглядная! Я – предатель! Если не в действиях, то в мыслях!
На экране терминала горит несколько не отвеченных вызовов от Шефа. Сколько же я просидел в душе, пребывая в полной прострации? Одеваюсь медленно – оттягиваю момент встречи и вживаюсь в привычный всем образ беззаботного, но совершенного во всех отношениях балагура.
По коридорам Приюта я иду с приклеенной на лицо улыбкой, приветствуя каждого встречного, но в ответ получаю лишь молчаливые недоуменные взгляды. Все впервые видят выпускника, вернувшегося после Испытания, и не знают, как себя вести.
В кабинет Шефа захожу без приглашения, намеренно громко хлопая дверью. Старик смотрит на меня пристально, пронизывая острым взглядом, как энтомолог пронзает иглой пойманного в ловушку жука. Серые глаза холодны и мрачны, а губы сжаты в тонкую бескровную линию.
Скабрезным шуткам сегодня не место – я не оправдал возложенной на меня ответственности. Шувалова не убил, не умер геройски на месте преступления, а история чудесного спасения напоминает сюжет дешевого сериала на канале «Хозяюшка».
– Ты мог привести за собой хвост, Симпа! – произносит Шеф с укором и откидывается на спинку кресла, продолжая разглядывать меня сквозь полуприкрытые веки.
– Не думаю, что водолазы вели меня еще с Тверской! – дерзко отвечаю я. – Если убийцу и будут искать, то не на дне Москвы-реки, а среди послушников Храма!
– Дерзишь, значит?! – с подчеркнутой угрозой в голосе спрашивает Шеф, и на его высоких скулах вспухают желваки. – А должен оправдываться за провал!
– За провал?! – ору я, меняя местами охотника и жертву. – За то, что не сдох?! Не оправдал ваших ожиданий и вернулся?!
Шеф молчит. Держит паузу, давая возможность выплеснуть гнев. Тоже замолкаю, ломая привычный шаблон общения. Лишь буравлю его полным бешенства взглядом.
– Ты хочешь честности?! – прерывает молчание Иван Сергеевич усталым голосом. – Наши действия – лишь часть огромного многолетнего плана, и даже я не владею всей полнотой информации. Ты должен убить Шувалова! Выживешь
Шеф пристально смотрит мне в глаза и напряженно барабанит пальцами по столу, будто играя не невидимом фортепиано.
– Итак, в Шувалова ты даже не выстрелил. Вырубил нескольких охранников, от остальных убежал по крышам, а затем свалился с седьмого этажа прямо в руки Наследников Престола…
– Да, они ужинали на приватной террасе, и я рухнул им буквально на головы!
О разговоре с Шуваловым я Шефу не рассказываю. Предупреждение Князя и собственная интуиция подсказывают, что это равносильно смертному приговору с его немедленным исполнением на месте.
– Затем Наталья Романова, один из сильнейших целителей Империи, излечила раны обычного послушника, а Цесаревич лично вывез его из заблокированного Тайной Канцелярией района и даже подбросил к Приюту! – в голосе Шефа звучит неприкрытый сарказм, а сам он едва не выпрыгивает из штанов от возмущения. – В плохих романах такой поворот сюжета называют «рояль в кустах». Ты хочешь, чтобы я поверил в эту сказку?!
– Не верьте, сам бы ни за что не поверил! – я равнодушно пожимаю плечами. – Но все было именно так!
– Вопрос не в моей или твоей вере, Симпа, вопрос в безопасности Приюта!
– Ах, вас безопасность беспокоит?! – язвительно спрашиваю я, формулируя мысль, которая всегда свербела где-то в глубине сознания, но выкристаллизовалась только сейчас. – А если меня схватят и начнут пытать? Сдирать кожу тонкими лоскутами, вырывать ногти и протыкать яйца иголками? Думаете, я смогу сохранить тайну Приюта?
– Ты не попадешься, Саша! – уверенно отвечает Шеф, но я замечаю мелькнувшую в глубине его глаз тень, тень сомнения или недосказанности.
– Ваша уверенность вселяет надежду, – с горькой иронией говорю я, вспоминая фотографии мертвых девушек и парней. – Еще никого из выпускников не арестовывали?
Мой пробный выстрел попадает в десятку! Шеф вздрагивает будто от громкого хлопка и отводит взгляд. Он безвольно опускает руки и становится похожим на шарик, из которого стравили воздух. Актерское мастерство дает сбой – сквозь привычную маску прорываются подлинные эмоции.
– Если бы кого-то схватили и раскололи, мы бы с тобой здесь не разговаривали, – тихо отвечает Иван Сергеевич.
Меня подмывает спросить о причинах неуловимости наших выпускников, но я сдерживаюсь. Дерзость должна быть точно отмерена и укладываться в рамки свойственной юности привычки ставить под сомнение все и вся.
– У тебя есть три дня на завершение проваленного задания! – заявляет Шеф тоном, не терпящим возражений.
– Это последняя попытка? – вяло интересуюсь я.
– Предпоследняя, – отвечает Шеф после небольшой паузы. – Всего дается три, но об этом не стоит распространяться. Даже в постели!