Кодекс «Альтмана»
Шрифт:
Ю горделиво смотрел на старика, улыбавшегося маленькому мальчику, который стоял рядом с ним, застенчиво потупившись. Мальчик был одет в американскую пижаму с лицом Бэтмена на груди. Он был слишком мал для своего возраста, и от него пахло американским кокосовым маслом.
Старик — его звали Ли Аожун — снисходительно погладил мальчика по голове.
— Сколько тебе лет, Пэйхэнь?
— Семь, достопочтенный дед. — Бросив взгляд на мать, мальчик произнес: — Исполнится через несколько месяцев. — И с гордостью добавил: — Я хожу в американскую школу.
Ли
— Тебе нравится учиться вместе с детьми иностранцев?
— Папа говорит, что это поможет мне стать важным человеком.
Ли оглянулся на своего зятя Ю Юнфу, который сидел в кресле с замшевой обивкой; в его позе угадывалось напряжение, но он все же улыбался сыну.
— Твой отец — умный человек, Пэйхэнь, — сказал Ли Аожун.
В разговор вмешалась Ли Коню, стоявшая у двери кабинета:
— У тебя есть не только внук, но и внучка, отец.
— Да, дочь. У меня есть внучка. Самая красивая малютка на свете. — Ли вновь улыбнулся. — Входи, детка. Встань рядом с братом. Скажи, ты тоже учишься в американской школе?
— Да, дедушка. Я на два класса старше Пэйхэня.
Ли Аожун напустил на себя изумленный вид:
— Тебе всего на год больше — и ты на два класса старше? Ты пошла в мать. Она всегда была умнее моих сыновей.
— У Пэйхэня хорошие способности к математике, — отрывисто произнес Ю.
— Еще один делец в семье. — Ли удовлетворенно фыркнул и ласково провел пальцами по лицам детей, как будто прикасаясь к драгоценным хрупким вазам. — В обновленном мире их ждет большое будущее. Но, кажется, им пора в постель? — Ли с серьезным видом кивнул Ю и его жене. — Вы проявили доброту, разрешив им не ложиться спать.
— Ты очень редко навещаешь нас, отец, — натянутым тоном отозвалась Ли Коню.
— У меня очень много дел в Шанхае.
— Но сегодня ты приехал, — с вызовом бросила Ли. — В такой поздний час.
Они пристально смотрели друг на друга. Взгляд Ли Коню был столь же тверд и решителен, как взгляд ее могущественного отца. Она требовала объяснений.
— Детям пора в постель, дочь, — сказал Ли Аожун.
Коню взяла детей за руки и повернулась к двери:
— Мы с мужем скоро вернемся.
— Пусть Ю останется. Нам нужно поговорить, — заявил Ли Аожун и, повысив голос, добавил: — С глазу на глаз.
Коню нерешительно замялась. Потом она выпрямила спину и увела детей.
Над камином в кабинете Ю Юнфу чуть слышно тикали часы Викторианской эпохи. Двое мужчин несколько минут сидели в молчании. Старик пристально смотрел на своего зятя, и наконец Ю негромко произнес:
— Вы долго не навешали нас, достопочтенный тесть. Нам не хватало ваших мудрых советов.
— Главный долг мужчины — перед своей семьей, — сказал старик. — Не так ли, зять?
— Так записано в древних законах.
Ю терпеливо ждал. У старика явно что-то на уме. Вероятно, он хочет предложить зятю высокий пост и тем самым оказать своей семье услугу. Он хочет быть уверенным в том, что Ю достоин этой чести. Сегодня вечером
— Мужчина не должен навлекать позор на свою семью, — произнес наконец Ю.
Старик поднял голову.
— Позор? — повторил он голосом, в котором слышалось едва ли не изумление. — У тебя жена и двое детей.
— Они для меня — благословение небес. Мое сердце принадлежит им безраздельно.
— У меня дочь и двое внуков.
Ю моргнул. Что случилось? Какого ответа от него ждут? Во рту Ю возникла сухость, словно в пустыне Синьцзян. Его сковал страх. В комнате произошла какая-то перемена. Собеседник Ю уже не был дедом его сына и дочери. Теперь на него смотрели холодные неумолимые глаза политика, чиновника Специальной административной зоны Шанхая, ставленника всемогущего Вэй Гаофаня.
— Ты совершил непростительную ошибку, — невыразительным голосом произнес Ли. Его широкое заплывшее жиром лицо было неподвижным, как затаившаяся в ожидании змея. — Похищение декларации «Доваджер Эмпресс» ставит нас в крайне трудное положение. Всех нас.
Ю охватил ужас.
— Эта ошибка уже исправлена. Она не причинила никакого вреда. Декларация лежит в моем сейфе на втором этаже. Никакого...
— Американцы знают, какой груз перевозит «Эмпресс». Из-за этого в Шанхае рыщет американский агент. Если от него избавиться, это вызовет много ненужных вопросов. Ты подвел меня и, что намного хуже, — подвел Вэй Гаофаня. Тайна выплыла наружу и неизбежно достигнет ушей врагов Вэя в ЦК, в Политбюро и даже в Постоянном комитете.
— Фэн ликвидирует американца!
— То, что достигло ушей Политбюро, обязательно будет расследовано. К расследованию привлекут и тебя.
— Они ничего не узнают! — в отчаянии воскликнул Ю.
— Они узнают все. Ты не способен сопротивляться. — Голос Ли смягчился. — Это печально, но это правда. Ты выдашь все, что знаешь, и даже если останешься в живых, тебе придет конец. Это означает конец всем нам. Всем Ю. Всем Ли.
— Нет! — Ю Юнфу передернул плечами. Его внутренности стянулись тугим клубком. Он едва мог дышать. — Я уеду. Да, я уеду...
Ли пренебрежительно отмахнулся.
— Решение уже принято.
— Но...
— Остался последний вопрос — как это сделать? Выбор за тобой. Тюрьма, бесчестье, гибель всей нашей семьи? Много вопросов и ответов, утрата расположения Вэй Гаофаня ко всем нам? Без поддержки великого Вэя я опущусь на самое дно. Вместе со мной — моя дочь. Другие мои дети и их семьи также лишатся будущего. И, что важнее всего для тебя, — будущего лишатся твои дети.
Ю задрожал:
— Но...
— Но ты прав. Этого можно избежать. Достойное решение спасет всех нас. Вся ответственность падет на тебя. Если ты ничего не сможешь сказать и если твоя смерть не вызовет вопросов, нить расследования не дотянется до меня и Вэй Гаофаня. Мои позиции останутся прочными, потому что мы вернем себе расположение Вэя, и ничто не омрачит будущее твоих детей и жены.