Кодекс чести
Шрифт:
– Нет. Не одна. С ней был мужчина… с таким неприятным лицом. Он, правда, сюда к стойке не подходил, стоял у дверей. Но мне показалось, что они пришли вместе. Когда они потом вышли на улицу, я глянула в окно. Они пошли по дороге в сторону улицы Южной. У нас тут уборщица тетя Аня, она живет на этой улице. Так вот она говорила, что несколько раз видела этого неприятного типа у Закрошкина.
– Закрошкина? – переспросил Грек фамилию, чтобы не забыть, хотя можно было и не делать этого. Весь разговор с рыжеволосой Федор Туманов записывал на диктофон.
– Ну да.
Когда вышли на улицу, стало уже смеркаться. Наверное, им следовало бы обратиться в местное ОВД, разыскать участкового, который обслуживает улицу Южную. Но на это все требовалась уйма времени. А его-то как раз у оперативников и не было. Поэтому решено было действовать самим.
Пришлось оторвать от работы уборщицу тетю Аню, увидев которую, Грек восхищенно ахнул. Весила тетя килограммов сто с лишним, но со шваброй она управлялась так, как художник с кисточкой. И если кто-то вдруг по рассеянности, забывал вытереть ноги, перед тем как ступить на только что вымытый кафель, тетя Аня тут же напоминала об этом. Причем, особым красноречием тетка не отличалась, а потому после ее замечания, навроде того, что если подобное повторится, то она оторвет у забывчивого мужика не только ноги, а и что находится рядом, у некоторых сразу напрочь отпадало желание оставлять свои следы на еще не высохшем полу.
Тетя Аня взялась показать оперативникам дом, в котором проживал Закрошкин. Скинув с себя засаленный на боках рабочий халат и убрав швабру с ведром в старый гардероб, тетя Аня, не смотря на свой приличный вес, легко сбежала по ступенькам лестницы и, усаживаясь на заднее сиденье «Волги», небрежно сказала Греку:
– А ну двинься дальше, усатый. На ногу наступлю, пищать будешь.
Что именно так и будет, Грек не сомневался, а потому охнув, тут же прижался к противоположной двери, уступая место на сиденье дородной тетке.
– Вы чего, этого Закрошкина брать будете? – спросила тетя Аня, когда машина поехала. Грек с Ваняшиным отмолчались на вопрос толстухи.
– Как получится. Сейчас посмотрим, – ответил Федор, но тетка была настроена решительно. Причем, как видно Закрошкина она ненавидела.
– Правильно. Эту сволочь давно надо поставить к стенке, чтоб другим жить не мешал. Сейчас, милок, – сказала она Ваняшину, ткнув его в плечо, – поверни направо и дуй прямо, никуда не сворачивай. Его дом будет крайний по левую сторону. Поезжай.
Пока ехали, тетя Аня успела рассказать московским операм обо всей подноготной их маленького городка. Лучшего осведомителя для местных сыщиков было не сыскать. Тетя Аня наперечет знала всех местных бандитов и рэкитеров и дала несколько советов о том, кого из них лучше посадить первыми, а кого оставить
Туманов с Ваняшиным молчали, а вот Грек оказался достойным собеседником словоохотливой тетки, потому что и сам был мастак поболтать. И так понравился ей, что когда она, узнала о том, что капитан не женат, тут же с ходу согласилась отдать за него свою сорокалетнюю дочь с тремя детьми. А под конец, когда уже приехали, чуть не прослезилась от проникновенных чувств к одинокому мужчине и раз пять повторила ему свой адрес с тем, чтобы Грек обязательно потом приехал из Москвы к ним в гости.
– Вот моя Натаха-то будет тебе рада, – несколько раз повторила она.
Грек пообещал. Когда тетка вылезла из машины, Ваняшин усмехаясь, покачал головой и тихонько сказал Греку:
– Так ты у нас скоро станешь папашей тройни?
Грек на это показал лейтенанту кулак.
Они стояли возле дощатого забора, которым был обнесен дом со всех сторон, глядя на который, Федор с Греком стали придумывать план его преодоления.
– А чего тут думать-то, – сказала тетя Аня и вдруг всей своей массой впечаталась в калитку в заборе, причем так, что калитка едва не слетела с петель. Раскрылась настежь.
Грек с Ваняшиным переглянулись. Ваняшин покачал головой и сказал:
– Во, какая теща у тебя будет! – показал лейтенант толстый палец. При этом сам Грек посмотрел на него с недовольством. Достал Леха подколами.
– Ничего себе, – изумился Федор такой бесцеремонности.
– Только так, – вытирая ладонь о ладонь, сказала тетя Аня. – Я тут лет десять почту разносила. Мать-то у Закрошкина глухая была. Так я всегда калитку у них так открывала. С ходу, и плечом. Теперь мать умерла, а крючок на калитке остался тот же самый. От сильного толчка открывается.
Заглянув во двор, Федору показалось, что в одном из окон из-за занавески выглянуло чье-то лицо. Возможно, это и был сам хозяин дома Закрошкин. Глянув на непрошеных гостей, он тут же исчез из окна.
Глава 27
С Закрошкиным их связывала давняя дружба, начавшаяся с тех времен, когда они вместе сидели в тюрьме. Там одиночки не выживают, и потому Курепин взял Закрошкина под свою опеку. Даже потом, когда отсидели срока, они частенько встречались. Курепин приезжал к ним сюда на свалку. С завода «Прибормаш» сюда свозили заводской брак, среди которого попадалась медь и латунь. Цветной металл можно было выгодно сдать. Деньги делили пополам. Закрошкин свою долю пропивал.
И в ту ночь, когда к нему приехал Курепин, Закрошкин был пьяным в стельку. Он уже спал, и разбудить его стоило Курепину больших трудов.
Видя, что хозяин дома открывать им не собирается, Софи вздохнула. От усталости и всего пережитого еле стояла на ногах. Готова была переночевать в любом сквере на лавочке. В какое захолустье они заехали, ночью она не поняла, не разглядела, поэтому предложила:
– Может, в гостиницу пойдем? Сил нет, как спать хочется. Я стоя засыпаю.
Курепин усмехнулся на ее слова. Вот дает деваха. Такое сморозить.