Кодекс чести
Шрифт:
– Ты права. Мы уже не дети и из студенческого возраста вышли. По тебе этого не скажешь, но со мной все ясно. Так что будем делать все по правилам – и за билеты все же заплачу я.
Оля неожиданно мурлыкнула и уткнулась мне в плечо. Я провел рукой по ее волосам, осторожно взял за подбородок, повернул лицом к себе и поцеловал. Людей вокруг не было – окрестности сада пустынны даже в разгар сезона, а сейчас, ранней весной, тем более.
Годы шли, а сад не менялся. Императорская аллея с бюстами правивших на протяжении
Поскольку экскурсовода с нами не было, я рассказал Оле, что какой-то ученый – имени его я не помнил – нашел дикорастущую плакучую ветвь кедра, срезал ее и привил на дерево в ботаническом саду. Веточка разрослась, обычные ветви безжалостно обрезались. И путем селекции был выведен первый плакучий кедр. Затем его ветви привили другому дереву, кедр стал не один… Но семенами плакучие кедры не размножаются – только прививками. Поэтому их очень мало.
По крутым лестницам мы прошли мимо земляничных деревьев, оказались на посыпанной красным гравием террасе. Внизу лежала бамбуковая роща, немного дальше – пальмовая аллея. На склоне холма виднелись два огромных платана.
– Мои любимые деревья в ботаническом саду, – указал я на них Ольге. – Растут над бассейнами с проточной водой. Каждый бассейн расположен над следующим, вода понемногу стекает вниз. С обеих сторон – лестницы, по которым движутся экскурсии. А в самих бассейнах растут водяные лилии и живут золотые рыбки.
– Пойдем туда?
– Непременно.
Гравий хрустел под ногами. В деревьях пели птицы. Вокруг было так спокойно и хорошо. А вдали синело море…
– Как бы я хотел жить неподалеку. Приходить сюда, когда захочется, – поделился я с Олей. – Может быть, даже работать в саду. Но, увы…
– Что увы?
– Есть желания рациональные, а есть иррациональные. Садовником я быть не хочу, хотя работа это приятная и необременительная. Больше пользы я принесу Родине в другом месте и на другой должности. Да и зарабатывают садовники не слишком много – это работа для неамбициозного человека.
– А ты хочешь заработать много денег? – улыбнулась Оля. – Тогда, по-моему, ты не совсем правильно выбрал стезю – помощник шерифа вряд ли стяжает крупный капитал. Зарплата хорошая, но явно не чрезмерная… Миллионером на гражданской службе не станешь.
– Я хочу жить достойно. Деньги – средство, а не цель.
– Да, деньги – средство, – погрустнела девушка. – И когда их нет, жить достойно не так легко.
Вдоль бассейнов, от ледяной воды которых веяло холодом, мы поднялись наверх. С небольшой площадки в тени деревьев открывался великолепный вид на море.
– У тебя все будет. Я позабочусь об этом, – тихо сказал я.
Оля опять улыбнулась – и опять очень грустно.
– У меня и сейчас все есть. Собственный автомобиль, хорошая работа. И денег тоже хватает.
– Видишь,
– Конечно. Хотя вряд ли тебя сильно обрадовал этот факт – не так ли? Ты настоящий джентльмен – на цены в кафе смотрел с тоской в глазах, но платил недрогнувшей рукой. Мне, честно сказать, было стыдно. Парень только что пришел из армии, даже рубашка на нем форменная – а я его разоряю…
– О чем ты говоришь? – Мне даже обидно стало. – Пусть я и не миллионер, но в нашей стране никто из тех, кто хочет работать, не бедствует. Куплю и я автомобиль – лет через пять. А сейчас как-нибудь обойдусь. И уж за пирожные и чашечку кофе заплачу без проблем.
Оля придвинулась ко мне вплотную, взъерошила волосы, заглянула в глаза.
– Какой ты наивный.
– Почему наивный? Ты не веришь, что я смогу достичь чего-то в жизни?
– Верю, охотно верю. Ты достигнешь многого – чуть позже. Но неужели ты не понимаешь, откуда у молодой девушки из бедной семьи могут быть деньги, автомобиль, хорошая работа?
– Хорошую работу не так трудно получить – было бы желание работать и способности.
– А все остальное?
– Может, тебе досталось хорошее наследство?
Я, конечно, понял, что не в наследстве дело, и понимал, что хочет сказать Ольга. Но так не хотелось верить в это… Наверное, лицо мое изменилось, потому что Оля еще раз погладила меня по голове.
– Такой большой, а в сказки веришь.
– Верю, – выговорил я.
– Зря.
Мы помолчали, глядя на море. И солнце светило не так ярко, и сад уже не казался таким прекрасным. Мои любимые платаны шумели утешительно, но чем они могли мне помочь?
– Я вызову его на дуэль. И заколю, – пообещал я.
– Глупый! За что?
– За то, что он совратил тебя.
Оля потупилась.
– А ты сделал не то же самое? Или тебе можно?
– Нет, и мне нельзя. Но я собирался на тебе жениться.
– Ты благородный рыцарь. Только я не хочу бросать своего мужчину. Он мне нравится.
– И кто он?
– Влиятельный человек. Настоящий джентльмен. Убежденный монархист. А что касается наших отношений… Он ведь меня ни к чему не принуждал.
Я скрипнул зубами.
– Зачем ты принимаешь это так близко к сердцу? Пойми, жизнь никогда не будет такой, как хочется нам. А прошлого не изменить, оно довлеет над нами. Ты нравишься мне гораздо больше, но я не уйду к тебе. Да и не нужна я тебе такая.
– Какая – такая?
– Да ладно, Никита… Я тоже умная девочка, читала «Идиота». Я не Настасья Филипповна, да и ты совсем не князь Мышкин. К тому же, если помнишь, у них хорошим дело не кончилось.
– Да, помню. Но я не идиот, да и ты, надеюсь, не Настасья Филипповна.
– Поехали домой. То есть в Ялту. Я замерзла.
– Поедем. Но я хочу спросить прямо сейчас: ты полагаешь, что будущего у наших отношений нет?
– Нет. Ты сам этого не захочешь. Убивать каждого, кто бросит тебе в спину: она была любовницей такого-то, – ты не сможешь. Рано или поздно убьют тебя.