Кодекс Инквизитора. Книга IV

Морале А.

Мысленный вывод подтвердила Морана:

— Вот теперь — всё. Продать, потерять, украсть невозможно. Закинь его в пучину морскую и призови — он тут же появится в руке. Заточка не требуется, сломать или повредить крайне сложно.

Закончив нахваливать клинок, богиня протянула ладонь.

— Чего тебе, ручку позолотить? Могу зелёненьких брюликов горсточку отсыпать. Надо?

— Себе оставь, своих вдосталь. Отдай то, что тебе не принадлежит.

— То есть? О чём речь? Что с боя взято, то свято. Не отдам!

— Мечи Рюрика и Марии. Они хоть

и признали тебя, но железо без души — всего лишь железо.

С бабкиным клинком распрощалась без сожаления — ковался он не под мою руку, а вот к карминовому жалу успела привыкнуть, но отдать пришлось в любом случае: глас богини не терпел возражений.

— Не о чем жалеть, Ольга. Нынешнее оружие на порядки превосходит аналоги. Волей кованное, богиней правленное, ведьминой кровью закалённое — такое не предаст и в бою послужит верой и правдой.

— Чего уж теперь, замена хороша: лёгкий, прочный, баланс великолепный, на катану похож — всегда мечтала. Благодарю, в общем. После поединка жди в гости, если выживу, само собой.

— Да ты уж постарайся, а то ведь сошлю в царство мёртвых на десять веков без права переписки. Слово богини нерушимо. При всём желании и любви к тебе, я не смогу отступиться.

— Двум смертям не бывать, Мара.

— Всё так, Оленька. Береги себя, в Яви ты мне полезней, нежели в Нави, по крайней мере, пока не вошла в силу, а до этого ещё далеко. Не оплошай и не разочаруй. До встречи, кровная сестра, мне пора, приятели у врат дожидаются. Нова, помни наш разговор и приглядывай одним глазком за своей непутёвой матушкой.

Не успела я возразить по поводу мамаши, Морана растворилась в пространстве, оставив после себя морозное марево и плетёную корзинку сочных свежайших персиков.

Глава 7

— Я, столбовая дворянка, княжна Ольга Фёдоровна Нагая, верховная жрица храма Её, глава ордена Зимнего креста, правом, данным мне Мораной, Мареной, Марой, Моржаной, Тёмной Богородицей, богиней Зимы, Смерти, царицей ночи, нарекаю княжича Чернышёва-Безобразова, княжну Евдокию Лопухину, княжну Ярославну Платову, княжну Анну Лё Гран, пожалованную княжну Нову Нагую, принцессу Кимико Мураками, генерала Лютого, генерала Шорохова, вольных гражданок Российской империи Дарью и Глафиру Кобылиных — великими магистрами ордена Зимнего креста! Чёрная луна тому свидетель! Да будет так!

Вещала я тихо и вкрадчиво, без надрыва, но мои слова навеки отпечатались в сознании каждого посвящённого рыцаря. На конечной фразе по храму пронёсся студёный вихрь, принёсший за собой мглистую метелицу.

Снежный буран, набирая обороты, принудил соратников сгрудиться у алтаря. Призвав серп жнеца и резной кубок чёрного оникса, первой вспорола запястье, а затем перерезала вены остальным. Чаша в мгновение заполнилась свежей, одуряюще пахнущей жидкостью.

Не касаясь сосуда, приказала соклановцам выбрать и окропить кровью клинки. Каждый сделал, что должно, и только тогда я пустила кубок по кругу.

Со стороны могло показаться,

что собравшиеся кружком вампиры устроили междусобойчик, но это было далеко не так. Ритуал требовал определённого порядка действий, и я чётко придерживалась заложенных в голову инструкций. Морана побеспокоилась о том, чтобы верховная жрица ничего не напутала, вытравив директивы на подкорке.

Испив кровавую чашу до дна, сподвижники, чуя, что это ещё не конец, оторопело застыли в ожидании, и они оказались правы. Вьюга, достигнув апогея, взвыла тысячью волчьих глоток.

Матово-чёрная поверхность алтаря вскипела, выдавливая из себя раскалённые добела перстни. Повинуясь внутреннему зову богини, участники действа протянули левые руки к центру жертвенника, я же по наитию простёрла правую.

Огненное железо, воспарив, заняло свои места на указательных пальцах. Пространство окрест наполнилось чадом подгоревшей плоти — никто даже глазом не моргнул. Боль никуда не делась, но новоиспечённые рыцари ордена, пребывая в трансе, не чувствовали ничего, кроме Её божественного присутствия.

Буря стихла так же внезапно, как и появилась. Дело было сделано. Два места остались вакантными — я решила их попридержать на будущее. Митяй был достоин стать магистром ордена, но, как мне показалось, не по Сеньке шапка.

Не того он уровня человек, чтобы принимать самостоятельные решения. Кесарю кесарево, а сталкеру — разломное. Его жизнь там, за гранью привычного мира, и не стоит требовать большего, пути всё равно не будет.

Мужика я вознаградила по-царски: дала вольницу жиночке, дочуркам, золотом осыпала так, что за десять поколений не истратить. Титулами, конечно, обошла. Достаточно гражданства, полного социального пакета, высокого поста главы разломных артельщиков и комфортабельного поместья на территории вотчины, а главное, я дала надежду.

Была у Митяя мечта — исцелить мужскую немощь. Гарантии никакой, само собой, ни один имперский маг-лекарь не мог сладить с аномальной бякой, но попробовать стоит, ведь я не отказалась от идеи попользовать сталкера в качестве подопытного.

Глядишь, моя кровь изживёт недуг, и будет прожжённому разломщику счастье, а то гуляют среди крепостных скверные кулуарные слухи об альковных авантюрах Агриппины. Злые языки поговаривают, что самого генерала Лютого понудила к соитию. Непроверенная информация была мне неприятной. Мысли о возможной ревности бессовестно прервал любопытный Безобразов, не дав насладиться незнакомым чувством:

— Ваше Высочество, а каковы цели ордена и прямые обязанности высших магистров?

— Недурственный вопрос, Рома, а главное, своевременный, в кавычках. Отчего бы вам всем не задать его до посвящения в рыцари?

Генералы не стушевались: вояки привыкли выполнять приказы вышестоящего начальства, для них-то как раз ничего не изменилось. Близняшки не успели прочувствовать, что такое вкус свободы. Нове вообще плевать: девчонка, узрев лик богини, вопросов лишних не задавала, а вот прочие призадумались.