Кодекс Инквизитора. Книга IV
Шрифт:
«Девочка с Земли», — прочла я на автомате, обнимая пигалицу сзади. Любимый роман из детства, затёртая до дыр отдушина.
— Будь сильной, малявка, как Алиса Селезнёва, а когда придёт время, убей Улыбашку не раздумывая, — едва слышно прошептала я в ухо девчушке.
Чмокнув рыжую макушку, шагнула прочь из спальни. Встав на пороге, собралась было оглянуться, но раздумала. Дело сделано, пора на выход: долгое прощание с детством — лишние слёзы.
Обитая дерматином дверь мягко отворилась, и я оказалась на лестничной площадке, но не успела подумать, что на каком-то этапе
Тьфу ты! Типун мне на язык! Моране в дышло поперёк эдакий дом!
Осмотревшись, скисла: пятый уровень, к гадалке не ходи, но какой! Мерзкий теневой мир! Гаже лишь преисподняя, и то не факт…
Обоняние и осязание пропали, впрочем, как и тактильные чувства. Во рту преснятина, в голове пустота, перед глазами резкие серо-чёрные графические грани — будто в негатив угодила. Ощущение не из приятных, да и место крайне опасное. Интуиция помалкивала, но это вовсе не значило, что вон за тем подозрительным холмом прямо по курсу меня не поджидает затаившийся в засаде, охочий до халявной энергии теневик.
Взор истины применять постремалась, дабы не баламутить астрал понапрасну. Любого другого человека теневой план высосал бы досуха за пару минут, но не меня. Повезло с первостихиями. Тень тождественна мне, а следовательно, не может нанести союзнику вреда, иначе баланс будет нарушен. Кто именно играет роль третейского судьи — неведомо: может, сам Творец, а может, назначенный смотрящий за мирозданием приглядывает? Мне вот в прошлой жизни от системы едва не прилетело, когда сдуру приласкала бункерное исчадие пустоты. По сути, соратника грохнула, но тогда крупно повезло: сущность первая напала, иначе пиши пропало — немедленное обнуление.
Придётся действовать осмотрительно: местных не задевать, в бутылку не лезть, энергетическими активами не светить. В общем, не забывать, что нахожусь в гостях, и по возможности не злоупотребить гостеприимством. Глядишь, и пройду долиной теней без проблем.
— Не пройдёшь, и не надейся, — раздался за спиной приятный детский голосок.
Словно колокольчики звякнули или задетая струна растяжки, что ближе к истине в данной ситуации. От неожиданности подпрыгнула на месте. Активировав броню, призвала родовой клинок, а заодно и связку плазменных гранат.
Секунды не прошло, как я в полной боевой готовности обернулась лицом к вероятному противнику. Одного взгляда хватило, чтобы, забыв про осторожность, громко обматерить довольно скалящуюся острыми зубками гаденькую сущность.
— Прибери сабельку, девица-красавица, свои чай, — промурлыкала Сухея.
— В такую погоду свои дома сидят, телевизор смотрят! — недовольно пробубнила я, скрывая клинок в подпространстве.
— Так-то оно так, да не так, Алиска. Али Оленькой тебя величать?
— Да уж изволь, нет больше Алисы, есть княжна Ольга Фёдоровна.
— Вона оно как… поди ж ты, цельная княжна, спешу челом бить! — хихикнула дочурка Мораны, трижды раскланявшись в пояс.
— Не ёрничай, лучше поясни, каким ветром в царство мёртвых занесло, неужто
— Агась, держи карман шире! Боги редко встревают в судьбы смертных: баланс, видишь ли, блюсти потребно. Но я-то не бог, а всего лишь сущность младшего порядка, мне можно и посвоевольничать. В пределах разумного, само собой. Без допомоги не пройти тебе, Ольга Фёдоровна, план теней — место гиблое, что трясина зловонная, глазом моргнуть не успеешь, как гробанёшься почём зря.
— С чего бы это? Чую себя прекрасно, в пространстве ориентируюсь на ура, да и вообще… близка к теням, как никто другой, — изрекла я с ноткой превосходства, на что Сухея лишь скептически хмыкнула:
— Эх, молодо-зелено! Что ты вообще знаешь о теневом плане? Не морщи извилины, дитя, вопрос риторический. Ты, мила моя, токмо по вершкам поскребла. В силу юного возраста до истинной сути не добралась покамест, но я помогу исправить досадное недоразумение, а ты, в свою очередь, замолвишь за меня словечко перед мамашей. Надоело между мирами мыкаться, извилистый путь затянулся петлёй, когда все дороги ведут в никуда, настала пора возвращаться домой. Благо, что Навь расцвела, глядишь, и мне тёплое местечко подле родительницы найдётся, — нараспев протренькала серебряными колокольчиками Сухея.
— Смени ипостась для начала, смотреть тошно!
— С лица воды не пить, но хозяин — барин, ты вроде как сильнее стала… Узри же…
— Сухея, давай без пафоса, я и без того чую мощь твоей гадкой ауры.
— Чья бы корова мычала, от тебя за три версты несёт богомерзким некросом, хаосом, тьмой и пустотой. Весь букет собрала, как только умудрилась объединить в себе эдакую забористую солянку?
— Долгая история, а я спешу вроде как. Показывай путь, раз пришла, ну и наставляй, коли в учителя набилась, я за язык не тянула.
— Погоди, торопыга, не гони лошадей, всему своё время, — буркнула Сухея, таинственно поглядев на меня.
Иссохшее тело старухи опало взвесью гнилых струпьев на мёртвую землю. Спустя секунду передо мной предстала двухметровая красавица-брюнетка, затянутая в подчёркивающее округлые формы иссиня-чёрное шёлковое платье до пят. Высокий лоб сущности, оттеняя бледную кожу лица, стягивал массивный платиновый обруч, изящные, холёные пальцы были сплошь унизаны древними перстнями, а тонкие запястья — витиеватыми браслетами искусной работы. Ни дать ни взять — подлунная принцесса во плоти. Величавой статью и красой неписаной вся в мамашу — такая же ослепительная, аж завидки берут!
— Было бы чему завидовать, княжна, ты и сама вся из себя девонька на выданье.
Лестные речи Сухеи заставили поморщиться — воспоминания о сельском каннибале никуда не делись. Я его «девоньку» до гробовой доски помнить буду, и ведь не сотрёшь образ бесноватого старика из анналов памяти. Всё постсистемное пылилось в загашниках подсознания под грифом «хранить вечно» — мало ли, вдруг пригодится.
— Мысли, что ли, читаешь? — покосилась я подозрительно на младшую сущность.
— Вот ещё, скажешь такое, у тебя всё на лице написано. Учись скрывать эмоции, княжна, и хватит уже пялиться на меня, дыру прожжёшь!