Кодекс Крови. Книга Х
Шрифт:
— Я в нём не сомневалась, — покачала головой раздавленная и уставшая Кирана. — Я просто никак не могу встроиться в местную модель общества с многожёнством. И да, ты права, мне было обидно за вас, ведь я примеряла ситуацию на себя.
Тэймэй обняла охотницу. Почему-то сейчас та показалась иллюзионистке маленькой потерянной девочкой, нуждающейся в утешении и нежности.
— Поэтому я говорила тебе всё, как есть. Нам невероятно повезло, что Михаил у нас есть. В отношениях с ним не было и не будет грязи. Но он не благородный рыцарь без страха и упрёка. Такие бессмысленно подыхают первыми и тянут за собой весь род.
— Я смотрю, как Михаил женщин вокруг себя собирает, все для рода и клана полезные, и понимаю, что мне как главе рода нужно так же, а я не могу. Не могу переступить через себя.
Кирана опустила голову, отчего волосы закрыли её лицо и полыхающую огнём татуировку.
— Ох, — Тэймэй обняла охотницу ещё крепче, — у каждого свой путь. Иди своим и не оглядывайся на брата. Его путь, возможно, вообще никому не дано будет повторить.
Глава 23
Легионы орденцев вернулись, как и было приказано, через два дня марша. На пятёрку проштрафившихся паладинов было страшно смотреть. Они больше напоминали иссушенные мумии. Кожа да кости, землисто-серый цвет лица и полное принятие ситуации и собственной смерти.
— Серв, почему они не проигнорировали мой приказ-наказание? — тихо поинтересовался я у бывшего паладина Альба, а ныне моего верного сторонника.
Мы стояли на парапете замковой стены и наблюдали за медленным вступлением легионов в долину. Они напоминали муравьёв, движущихся цепочкой.
— Шутите? — у того на лице было такое выражение, будто я предложил ему в кипятке искупаться.
— Нет.
Рассветное солнце слепило, но позволяло рассмотреть штандарты орденов, гордо реющие на ветру.
— Ваш отец не терпел неповиновения. Лучше уж было умереть, выполняя его приказ, чем попасть к нему на процедуру «искупления». В первом случае смерть хотя бы была быстрой и милосердной, а не медленной и мучительной. Вас закономерно воспринимают продолжателем его традиций.
Я молчал. И это Кровавого считали изувером?
— Не советую что-либо менять сейчас, — заметил Серв моё выражение лица. — Аура Альба продержит паладинов какое-то время в повиновении, пока вы не заработаете собственный авторитет, кроме явного силового преимущества. Вы, конечно, можете изничтожить всех непокорных, но тогда защищать людей будет некому, и вам самому придётся реагировать на прорывы.
Ровные шеренги легионов входили в долину Ирликии под естественной каменной аркой, образовавшейся под воздействием солнца, ветра и воды. Возле резиденции Ордена Рассвета армия принялась разбивать палаточный лагерь.
— Вот что… Я не Ирликийский Ангел. Озаботься, пусть к вечеру к стенам резиденции приведут больных детей, женщин, увечных… и пятёрка паладинов пусть тоже будет рядом с ними. Продемонстрируем им чудо исцеления в качестве начала новой эры. Глядишь, и следующие новости переварят легче.
— Сделаю, — коротко кивнул Серв. — А какие новости?
— Мы восстановим уложение о защите людей с магами Обители
— Рискованно, — покачал головой бывший паладин. — Ваш отец разрушил Обитель, а вы хотите её возродить?
— У Альба Ирликийского были проблемы лишь с одним магом крови, с Кровавым. Остальные попали под раздачу из-за внутреннего предательства.
— Всё равно, — упрямился Серв. — Рискованно.
— Я покажу, что могу быть как благословенным, исцеляя, так и карающим, уничтожая несогласных. Иногда демонстрация лучше любых слов.
Серв поклонился и отправился выполнять указания.
Серв раздумывал над выданным заданием, невольно сравнивая отца и сына Ирликийских. Одного называли Ангелом, а второй был Змеем. Первый получал удовольствие от пыток, второй убивал быстро, имея собственные понятия чести и не желая уподобляться маньяку. Но и первый и второй не были благочестивыми овечками.
Обагрить собственные руки в крови они не боялись. В Орденах никогда не было периода смены власти. Дюжина спасителей существовала всегда, сколько помнил себя Серв. Да и религиозные книги древних эпох тоже были однозначны. Главы Орденов прибыли в этот мир защитить его жителей от прорывов скверны.
Но если отбросить слепую веру и сравнить устройство орденов хотя бы с пустынниками, то выходило, что власть находилась в руках религиозной и военной верхушки. Аристократии, как таковой, не существовало, её по праву силы заменила каста паладинов. Но и здесь имели значение личная сила и давным-давно сформировавшаяся система взаимоотношений между паладинами и главами орденов.
Дюжина спасителей требовала беспрекословного подчинения и добивалась его любыми способами. Возможно, выбранная Трайем модель управления «кнута и пряника» верна. Осенить благодатью и тут же напомнить, кто главный. Тем более, что он один стоил нескольких глав Орденов точно, а то и всей дюжины.
Что ж… клятва нерушимая и искренняя, значит, он будет с Трайем до конца, особенно после того, как тот спас его дочь.
Кречет негодовал. Последнее время тотем правящего рода Российской империи был весь в делах и заботах. Мало того, что этот мальчишка Мангустов посмел присвоить себе его адамантий, так он ещё и поклялся в случае смерти разделить божественный метал между всеми богами! Неслыханно!
Но не зря Кречет живёт свои сотни тысяч лет. Адамантий практически разумен. Он вполне может как поглощаться, так и выделяться из организма волей владельца. Да, убить Мангустова не выйдет, но это не значит, что нельзя прижать его через кого-то из родных и близких, ради кого он в лепешку расшибётся и даже вернёт адамантий.
Пока же у строптивца именем императора национализировали его тонкое место, лишив сопляка его основных заработков.
Второй занозой в репутации Кречета стало явление неизвестных соперников и снятие проклятия с души Отступницы. Уловив след связи с кем-то из местных богов, Кречет принялся сличать отпечатки божественной силы. Работа предстояла долгая и кропотливая. Большинство тотемов, имеющих хотя бы один род в Российской империи, без проблем предоставили свои отпечатки. Но не этот серпентарий. Неизвестно, кто был инициатором, но они объявили бойкот! Все змеюки и иже с ними от него шарахались, обвиняя в превышении полномочий, и отказывались сотрудничать.