Кодекс Крови. Книга ХIII
Шрифт:
— Почему мне не позволили самой отыграть роль? — в который раз возмутилась Тэймэй. — Уж поверьте, я справилась бы не хуже, и девушка была бы вне опасности.
Командир кровников посмотрел на госпожу взглядом, в котором читалось: «Вы с ума сошли? Использовать в роли куртизанки-смертницы беременную госпожу? Я ещё жить хочу!»
— Госпожа, из соображений безопасности вы не можете участвовать в оперативной работе, исключительно в группе поддержки. И то мне за это голову открутят, — в который раз смиренно повторял командир. Сам-то он успел спросить разрешения
И чего не мог знать даже Борзый, так это того, что графа убедил дать разрешение никто иной, как Виноград одной фразой:
«Дай девочке выпустить пар и почувствовать себя в гуще событий, а не то женский ум сам придумает выход для дурных деяний. И тебе это не понравится. Я присмотрю».
Стоило тепловозу окончательно остановиться, и грянул оркестр в приветственном марше. Великого Князя встречал никто иной как Туров Василий Львович, командующий Кавказского военного округа. На представителя императорского дома он смотрел со сдерживаемым скепсисом и вместо положенного приветствия огорошил Ивана Григорьевича:
— Ну хоть девку не прислали, глядишь, не пойдут ко дну, как прошлые.
Пока мужчины обменивались положенными по протоколу репликами, Тэймэй с Борзым едва успели подменить куртизанку, как в вагон вошла пара мужчин в чёрных пальто и шляпах с широкими полями. Один из них остался дежурить на входе, а другим оказался личный порученец Великого Князя. Расплатившись с раскрасневшейся девицей пухлой пачкой ассигнаций, слуга дождался, пока куртизанка отвернётся и вогнал ей в шею шприц с неизвестной алхимией. Тэймэй с Борзым обменялись настороженными взглядами. Иллюзионистка не понимала, что ей стоит отыграть: смерть или глубокий сон, но на помощь ей пришёл сообщник слуги:
— Благородь, коляска на месте. Девку точно порешить надо? Уж больно сладка, — он даже причмокнул, разглядывая короткие панталончики и корсет на копии куртизанки.
— Вам ничего не нужно, — нахмурился порученец князя и, приложив пальцы к шее куртизанки, принялся считать её пульс. Другой рукой он вынул из кармана пиджака часы на серебряной цепочке. — Через минуту она перестанет быть проблемой.
Тэймэй тут же принялась замедлять сердцебиение копии, пока и вовсе и не остановила его. Слуга тут же кивнул себе, но продержал руку ещё с четверть минуты, чтобы удостовериться в точной смерти.
— Скиньте где-нибудь в безлюдном ущелье, — махнул он рукой на мнимую покойницу и, вынув из пачки десяток ассигнаций, передал сообщнику, — и это вам за труды.
— Не извольте беспокоиться, — мужчина принялся накидывать на тело девушки плотную чёрную накидку, закрывающую её всю полностью.
— Подозрительно, — вынес свой вердикт слуга Великого Князя, но его сообщник тут же вынул из тюка бурку и высокую меховую шапку. Оценив общий вид «семейной пары», слуга остался доволен и вышел из вагона.
Ещё через
— Поразительное единодушие! — тихо возмутилась Тэймэй Борзому, видя, как мёртвую копию куртизанки усаживают в двуколку, и никому до этого нет дела.
— Особенности региона. Проявишь излишнее рвение и получишь кровную вражду, — коротко объяснил командир. — Жить хочется всем.
Они пробирались на выход из вокзала тройкой, прикрывая невидимостью ещё и агента мадам Жу-Жу, и чуть не столкнулись нос к носу с порученцем Великого Князя, который тихо беседовал по мобилету в укромной нише вокзала. Как ни старалась Тэймэй, но расслышать ничего ей не удалось в шуме и гвалте вокзальной суеты.
Борзый же приложил палец к губам и, закрыв глаза, натурально повернул ушные раковины в сторону говорившего. Разговор продлился не больше минуты, но в результате кровник оказался чрезвычайно доволен в отличие от слуги. У того на лбу залегли глубокие морщины.
Командир дал знак двигаться дальше, что они все и проделали.
Уже за пределами вокзала, усаживаясь в автомобиль, Борзый поделился услышанной информацией:
— Кажется, мы совершенно случайно обнаружили его слабое место.
Я вернулся в Хмарёво к ожидающем меня Ольге.
— Как прошло? — эмпатка сидела на пушистом ковре, сложив ноги по-турецки, рядом с двумя тактическими рюкзаками и раскладывала пасьянс.
— Если не считать, что нынешний оракул императорской семьи обозвал меня главным блюдом на местной божественной пирушке, а Атараши сообщил, что петля смерти была не его, а моя персональная, то нормально.
— М-да… позитивненько, — отреагировала Ольга не то на расклад, не то на мои откровения.
— Не то слово. Пошли уже в твою жопу мира…
— Глаз! — возмутилась Ольга с усмешкой.
— … а то опять что-то случится и поход перенесётся, — закончил я свою мысль.
— Неделя, помнишь? — напомнила мне минимальный срок экспедиции эмпатка.
— Нет у меня недели, — буркнул я. — Показывай, как этот глаз в жопе мира выглядел. Я попробую перенести нас сразу туда по твоим воспоминаниям. Аспиды же как-то пробрались в твоё прошлое, может, и у меня выйдет через него координаты определить и построить портал.
— Переоденься, пока смотришь кино, а то заживо в пустыне изжаришься. Да и платок повяжи. Ничего лучше ещё от песка не придумали, — посоветовала эмпатка.
Заметив, что я даже не пошевелился в нужном направлении, Ольга вздёрнула вопросительно брови.
— Думаю, там в змеиной ипостаси будет комфортней.
Эмпатка заторможенно кивнула, уточнив на всякий случай:
— То есть по трициклу отбой?
— Пойдём налегке. Я побуду твоим транспортом на период экспедиции.
— А если с тобой что-то приключится? — не унималась эта перестраховщица. — Я тебя на своём горбу далеко не утащу.