Кодекс Крови. Книга ХIII
Шрифт:
— А использование магических артефактов? Оно разрешено? — уточнила эмпатка.
— Не все и не везде. Чем дальше от леса, тем вероятней встретить бытовые артефакты.
— А как же вы выстояли во времена революции? — невольно вырвалось у меня. Я вспомнил бронированные машины — сплав магии и технологий. Против такой техники с копьями или луками наперевес не попрёшь.
— Лес уберёг, — пожал плечами Жером. — Год осады, и республиканцам попросту надоело сидеть без дела. Но всё же из соображений безопасности и гостеприимства я не могу отобрать у вас все артефакты, а потому жить вам придётся на границе земель
Поездка в Лимузенский лес заняла около трёх часов на не самой комфортабельной карете, которую периодически трясло на колдобинах. Тэймэй под конец уже мысленно сожалела, что решила поехать со мной. Она то и дело отпивала из своей фляги, пополняя силы.
«К хорошему привыкаешь быстро, — горестно вздыхала она. — Не родить бы раньше времени от такой тряски».
«Обратно перемещу тебя порталом на дирижабль. Обещаю!» — успокаивал я жену.
А мы тем временем въезжали в поместье рода Шен дю Лимузен. Зелёные просторы полей резко обрывались, упираясь в стену вековых дубов. Даже сейчас в самом начале весны кроны деревьев уже пестрели молодыми листочками. Сразу видно, вотчина магов природы. Вот только Ольга не разделяла моих восторгов.
«С лесом что-то не так, — предупредила меня эмпатка. — Он как будто болен. Ему больно».
Я нахмурился. Карета плавно остановилась, буквально на пару метров пересекая границу земель природников, у небольшого двухэтажного особняка с резными перилами, небольшой крытой верандой мансардным этажом.
На ступенях нас встречала тонкая, словно тростинка, женщина с пепельными волосами и блеклыми безжизненными глазами. Она была одета в дорогое платье, имела соответствующие статусу украшения, но ни единая эмоция не выдавала в ней радушную хозяйку.
«Кому-то явно не повезло с женой», — подумалось мне мимолётом, пока я протягивал руку супруге и помогал выбираться из кареты. Тэймэй слегка покачнулась, опираясь на мою ладонь, и с облегчением выдохнула. Выглядела она бледной.
— Есть ли у вас лекарь? — обратился я к Жерому. — Не могли бы вы пригласить его к нам, осмотреть супругу. Она в положении.
От самой обычной, казалось бы, просьбы бывший граф нахмурился. Здесь не нужно было обладать эмпатией, чтобы почувствовать его едва сдерживаемую горечь. А его супруга и вовсе скривилась, закрывая ладонью рот, а после рванула куда-то в лес со всех ног.
«*** — выругалась Ольга. — Тэймэй опасно здесь находиться».
Эмпатка среагировала на секунду быстрее, чем я. Ведь она считала чистые эмоции Жерома и его супруги, в то время как мне необходимо было сперва получить каплю их крови и потратить какое-то время на просмотр памяти.
«У его жены за пятнадцать лет случилось семь выкидышей! Семь! Уж не знаю, кого они прогневили, но такая месть… Ублюдки!»
Я приказал кровникам заехать на территорию земель природников на трициклах. И мне плевать было, что это как-то не соотносится с мировоззрением хозяев дубравы. Пока я не разберусь с происходящим, моя жена не будет находиться в опасности.
Коротко передав наш молчаливый разговор с Ольгой Тэймэй, я попросил её отъехать с кровниками от поместья на некоторое расстояние, а дальше я открою портал домой, чтобы она не скучала на дирижабле. Та без скандалов и истерик согласилась. Сборы заняли меньше пяти минут, пока кровники перегружали вещи
— Вашей супруге стало плохо? — всё же решился уточнить маг природы, когда пыль от трициклов на дороге успела опасть.
— Пожалуй, она вернётся на дирижабль, пока мы не разберёмся, что тут у вас происходит.
Глава 23
Мы расположились с Жеромом внутри гостевого домика, пока его слуги отправились за сбежавшей хозяйкой поместья.
Природник чувствовал себя не в своей тарелке. С одной стороны, слишком провокативно мы повели себя на его землях, демонстративно выказав недоверие его гостеприимству. С другой стороны, он в нас нуждался и потому засунул собственный гонор глубоко в задницу и планировал просить нас о помощи.
На Ольгу Жером поглядывал не то с опаской, не то со скепсисом. Он уже пару раз порывался начать разговор, но всё никак не решался.
— Граф, позвольте я, — осторожно завела разговор Ольга, искусно манипулируя его эмоциями и посылая ему волны умиротворения и спокойствия. — Откровенность на откровенность. Я — эмпат, и очень сильный. Я прекрасно понимаю чувства вашей супруги и ваши в том числе. Но ещё я отчётливо чувствую, что ваш лес болен. Вернее, даже не только лес, а вся земля. Она ослаблена, как и вы. Поэтому просто расскажите всё, как есть. Пусть доверия к нам вы не испытываете, но ситуация с вашей супругой приобрела для меня черты личного характера, и я в любом случае попробую разобраться и помочь. Что же до графа Комарина, поверьте, его возможности значительно превышают мои по многим параметрам. Поэтому только от вас зависит, какие отношения у вас выстроятся: как с мифической тёмной тварью или как с взаимовыгодным партнёром.
Лимузен, собираясь с мыслями, молчал ещё минут пять, в течение которых Ольга налила нам вина, причём не пошевелил даже пальцем. Бутылка сама избавилась от пробки и разлила напиток по бокалам. Подумав, Жерому Ольга налила коньяк и так же передала по воздуху.
Тот сперва опешил от такой самостоятельности, но спустя секунду всё же принял бокал и выпил его залпом.
— В нашем лесу растёт особый черешчатый сорт дуба, для полного «взросления» которого необходимо около полутора веков. Из такого дерева при правильном расколе и расщеплении удаётся получить материал для двух бочек. Для сравнения, возраст взросления скального дуба — чуть меньше века, а бочек из него можно получить в два раза больше, — начал сильно издалека хозяин местной дубравы.
— Но вы всё равно остаётесь востребованным поставщиком, выигрывая конкуренцию даже с ценами в два раза выше, — подтолкнула эмпатка Лимузена к продолжению рассказа.
— Всё потому, что напитки в наших бочках приобретают тончайшие оттенки корицы и гвоздики.
— А ещё вызывают у злодеев приступы удушья, — хмыкнул я, вспоминая Крысина.
— Что? — сбился с мысли Жером, нахмурившись.
— Не обращайте внимания, это из личного, — скупо улыбнулся я. — Убийца моей семьи, празднуя падение рода Комариных, выпил вина, настоянного в ваших бочках, и схлопотал жутчайшую аллергию.