Кодекс Крови. Книга III
Шрифт:
Эрга с опаской обошла вокруг меня в поисках ранений, а затем принялась рассматривать хитиновый панцирь, оставшийся от сколопендры.
— Однако… — задумчиво пробормотала девушка, — предложат купить, не отдавай! Хочу себе доспех!
Наконец, иранец пришёл в себя настолько, что заговорил по-русски с лёгким акцентом:
— После всего увиденного и услышанного, не поверю, что ты — итальянец, да ещё и под Виноградом ходишь.
— Ну ты, знаешь ли, тоже не обычный работорговец, каким пытался тут выглядеть, — огрызнулась Агафья,
Вампирша нашла где-то бокал со сколом и налила в него вина. Вкусив пару глотков, она зажмурилась от удовольствия:
— Тиль, попробуй! Рекомендую!
— Всё же ты — Виноградов… — растерянность, сквозившая в голосе Гепардеви, была заметна всем. Иранец сам не верил в то, что говорил.
— Наполовину, — не стал спорить я, принимая ещё один бокал из рук Агафьи. — Могу сделать покрепче, если любишь. — Азиз в недоумении уставился на бокал в моей руке. Пришлось пояснять. — Крепость вина могу изменить, дар бога.
— А… нет. Не надо. Не люблю крепкие напитки.
Иранец практически не прикоснулся к вину, размышляя о чём-то своём. Тема этих размышлений была ясна, ведь взгляд принца скользил попеременно по нашей компании, панцирю сколопендры, чистому полу и останкам ежей-переростков.
— Ты дал клятву, — тихо напомнил ему.
— Ты мне жизнь спас до клятвы, — со вздохом напомнил иранец, — а мог сбежать.
— Ты тоже, — философски отреагировал я на моральные терзания Абдул-Азиза, которому жуть как хотелось узнать подробности увиденного, но клятва предупреждала: меньше знаешь, крепче спишь.
Они стояли плечом к плечу и невидящими взорами следили за мельтешением выживших слуг вокруг, пытающихся навести в резиденции минимальный порядок. Остатки гвардии рода вместе с выжившими отпрысками мужского пола собирали в кучи тела ежей в парке и потрошили их в надежде отыскать макры. Всё верно. Жизнь продолжается. Люди победили.
— Я, кажется, знаю, кто ты, — обронил Абдул-Азиз, тихо улыбнувшись в усы, — и ведь не соврал ни словом, даже если бы тебя менталы проверили. И про скупку земель не врал. Их скупил ты.
— Самая лучшая ложь — всегда полуправда, — снова не стал я отпираться. Я устал. Очень. Сосущий голод давал о себе знать. Мне не хватало энергии чистой, искрящейся, словно игристое вино. Её не получить из еды. Только из крови. Я словил себя на мысли, что плотоядно рассматриваю нежную шею молоденькой служанки, принявшейся приводить в чувства Макова. Я жадно сглотнул набежавшую слюну. — Что даст тебе это знание?
— Понимание. Ты приехал так далеко от дома. Зачем? У тебя… — Азиз запнулся, подбирая верные слова, — как вы это говорите, забот полон рот, а ты уехал… Должна быть причина. Я могу помочь.
Принц предлагал помощь. Интересно, а если сказать ему правду, он отдаст мне Полозову? Долг жизни — это долг жизни. Закрыть его женщиной —
Как же я устал. Кто бы знал.
Агафья возникла словно из ниоткуда, забрав у меня опустевший бокал и всунув в руку другой, наполненный смесью вина и крови. Виноградно-цветочный букет оттенялся солоноватостью морского бриза. Я с наслаждением опустошил бокал в три глотка и поблагодарил Тильду по кровной связи:
— Спасибо, дорогая!
— Не за что, — отмахнулась та, — а то скоро на людей начнёшь бросаться.
Азиз с его звериным чутьём втянул носом воздух и растерянно оглянулся. Он чувствовал запах крови, вина и морской соли, но сопоставить это всё в одном бокале не мог. Я уже было решился попробовать выменять Полозову на долг крови, когда в гостиную ворвался изрядно потрёпанный молодой воин в цветах рода Маковых. Он о чём-то шептал на ухо князю, едва пришедшему в себя после знакомства с Тильдой. Лицо Макова налилось кровью, казалось, ещё мгновение, и его хватит самый настоящий удар. Глава рода с испугом взирал на иранца, прикусив губу практически до крови.
— Ну всё, писец котёнку, — как-то обречённо произнесла Агафья, обращаясь ко мне по кровной связи, — Макову только что сообщили, что большая часть «живого» товара не пережила нападения сколопендры, в том числе «подарок» для принца. Из дорогостоящих в живых остался только скакун. Остальных либо убили, либо погибли под завалами.
Я нахмурился, прикидывая, есть ли у Маковых свой маг смерти, и сколько времени прошло с момента нападения. Выходило, что при любых вариантах воскресшая Полозова была бы телом без души.
Заметив моё хмурое выражение лица, Азиз повторил свой вопрос:
— Может, я смогу чем-то помочь?
— Да уже ничем. Мне уже даже боги ничем не смогут помочь.
В обмене с Азизом резко отпала необходимость. Все мои мысли были заняты предстоящим разговором с Николаем. Меньше всего я хотел сообщать ему, что не смог спасти сестру и она погибла от лап тварей изнанки. Я уж хотел было уйти, но на ум пришла единственная здравая мысль в этой ситуации.
— Среди «живого» товара у Маковых была девушка, предназначалась вам в гарем, — я в лоб раскрыл карты перед Абдул-Азизом. — Она должна была иметь способность смены ипостаси на пардуса, но первого оборота ещё не было. Мне нужна была она. Ради неё я приехал.
— Зачем? У неё нет магии в привычном вам понимании слова, — насторожился иранец, — нам она нужна для усиления связи с богом через потомков. Она станет жемчужиной моего гарема. С ней будут обращаться как с принцессой, дабы не обидеть бога-покровителя. Клянусь, что не причиню ей вреда ни словом, ни делом! Для нас она — будущее! Зачем она тебе?
По интонации и по выбранным словам выходило, что иранец сейчас просил, не напрямую, но просил, уговаривал меня не требовать Полозову в качестве оплаты долга жизни.