Кодекс Крови. Книга VIII
Шрифт:
Кристиан ждал, соблюдая уговор, даже охрану убрал везде в гостевых покоях, Ян приехал проконтролировать Ханса и даже перестраховался, прислав Хельгу, чтобы она меня спровоцировала в нужный момент. Сам Владыка Борнхольма уже мысленно просчитал любой из вариантов, и все они ему нравились. Если бы Ханс убил меня, то со стопроцентной вероятностью следом в Реку Времени шагнула бы и Аста. Ханс стал князем, а Ян получил бы супругу из королевского рода, подчистку любых следов его предательств и очень хороший задел на дальнейшее сотрудничество с королем. Если бы я победил Ханса,
Но тут Яну снова не повезло, и в дело вмешался младший брат Ханса, Эрик, который узнал от нас о попытке заказного жертвоприношения. Идейный и совестливый, совсем не в традициях рода Исбьернов, Эрик убил брата тем же способом, которым чуть не убили Асту. Ян же решил в ночь перед поединком посетить Ханса и оказать некую посильную помощь, а вместо этого обнаружил Эрика над трупом брата.
Мозги у Яна работали как надо, и ему пришла идея, как красиво подставить русов, чтоб и племянницу вырвать из лап иностранца для нового короля, и жену получить, и бонусы прочие за сообразительность.
Ян решился на абсолютно наглейший трюк, вынимая из небытия его долго скрываемое умение ментала. Так появился я-убийца, идущий прямым ходом в императорские покои. Не было никаких иллюзий и порталов. Было ментальное воздействие, которое заставляло абсолютно всех видеть в Яне меня, ну и пара артефактов переноса, выданных ещё Кристианом.
Яну настолько вскружила голову его затея, что он решил попробовать изловить меня на побеге и предъявить королю в качестве трофея. Для этого по второму кругу задействовали Хельгу. Ей наплели, что я — зло во плоти, убийца, насильник и вообще… Асту склоню к нехорошему и получу все права на Рюген, пустив её в расход. Логики здесь не было абсолютно никакой, но много ли нужно впечатлительной девушке, постоянно воюющей с собственным даром, да ещё и при внушении менталиста. То-то же.
Хельга была живцом, на которого я клюнул. Вот только Ян не рассчитывал, что я смогу сопротивляться эмпатии Хельги.
Ну и Эрик мешал Владыке Борнхольма изрядно, за что его тут же и пустили в расход с этого же парапета.
Я вынырнул из воспоминаний Яна, и очень захотел расколоть ему череп о каменный зубец. Вот же скотина. Чуть ли ни единственного адекватного родича Асты угробил. Тварь. Я прикинул время убийства и на удачу отправил несколько комарих проверить тело у подножия башни со стороны моря.
Ждать пришлось недолго. Спустя минуту моиразведчицы вернулись и принесли мне образцы. Эрик Исбьерн каким-то чудом был ещё жив. Вторая ипостась изо всех сил удерживала его на этом свете.
— Ваше Императорское Величество, Ваше Величество! — снова поздоровался я, возвращаясь в гостиную, где кипели жаркие споры и моего отсутствия практически не заметили.
Монархи прервались, оценив мой слегка болезненный вид. Я бы на них посмотрел, если бы им пришлось за полчаса столько макров из крови с воспоминаниями наделать.
Подождав, пока всецело завладею их вниманием, выложил перед ними по одному алому макру. Оба монарха уже видели мои
— Здесь некие доказательства вашей невиновности, граф? — с опаской уточнил Кристиан.
— Хм, здесь несколько больше, Ваше Величество, — я накрыл макр несколькими документами. Часть из них была приготовлена ещё в Москве, а часть мы состряпали прямо на коленке уже здесь, в Копенгагене.
Кристиан взял документы двумя пальцами, будто они были пропитаны ядом, и принялся бегло просматривать их. Чем дальше он читал, тем выше взлетали его брови. Завершив чтение последнего документа, датский король коротко бросил:
— Яд помутил ваш рассудок?
— Позволите? — и бровью не повёл Кречет на возмущение коллеги и протянул руку за документами.
— Это же бред! — фыркнул Кристиан, но документы не передал. Я указал глазами на макр.
Пётр Алексеевич среагировал быстрее и ушёл в слепок памяти Яна Бизоненса, Блавален колебался доли секунды.
— Там должны быть веские доказательства, чтобы вы решились дать мне на подпись это…
Я загадочно улыбался, ожидая, когда же король, наконец, решится активировать просмотр. И он решился.
С Кристиана сошло семь потов, пока он вникал в события последних месяцев. А вот Кречет не погнушался забрать документы из рук Блавалена, пока тот был занят просмотром, и бегло просмотреть. Пару раз хмыкнув, он вынес вердикт:
— Лихо! Одобряю! Но, поверьте, это вы его ещё пожалели. Тут один такой макр в королевстве всколыхнет смену династии, которая и так едва удержалась на троне.
— У меня нет ни желания, ни целей затевать революцию. В них прежде всего страдают обычные люди. Я просто хочу, чтобы меня и мою семью оставили в покое.
Император оценил мой пассаж по достоинству. Но тут в себя пришёл и второй монарх. По глазам читалось, что Кристан с большим удовольствием сейчас меня попросту убил бы, а дальше будь что будет, но присутствие Петра Алексеевича с его даром здорово связывало руки Блавалену.
— Наследница Исбьернов жива?
— Да!
— Я хотел бы удостовериться в этом, прежде чем подписывать некоторые документы.
— Аста! — позвал я воспитанницу. Та неспешно вошла всё в той же невзрачной одежде и уставилась на короля очень недобрым взглядом. — Познакомься, дорогая! Его Императорское Величество Пётр Алексеевич Кречет, — девочка сделала книксен, а император склонил голову в знак уважения, — и Его Величество Кристиан Блавален, король Дании.
Аста стояла как вкопанная с прямой спиной и немигающим алым взглядом сверлила короля. На руке её проявился адамантовый перстень. Спустя пол минуты она склонила голову, обозначив поклон, как до этого сделал Кречет. Как равная равному.
Кристиана перекосило от такой наглости, но он, скрипнув зубами, подписал пару документов, один из которых делал Асту вполне себе законнорождённой с внесением в Геральдическую книгу датских владетельных родов по праву силы и божественного заступничества, а второй выводил Рюген из состава Дании, разрывая древний вассальный договор.