Кодекс Охотника. Книга VII
Шрифт:
Судя по противостоявшим нам монгольским «нетоварищам», со снарягой у них было похуже. Но зато их было раз в пять больше.
Я убрал Аквилу в ножны и пошёл вперёд, миролюбиво подняв обе руки над головой. Конечно же, до этого напитав свой доспех до предела.
– Здравствуйте, уважаемые, – легко кивнул я. – Какими судьбами?
– Шакал ты, и ишак тебе уважаемый, а не доблестные воины хана Батыя Четвёртого, владыки степи и повелителя молодых кобылок.
Я хмыкнул. Монгольский язык у меня был не в приоритете. Интересно, о каких кобылках велась речь?
Моя
– Эй, чё начинаешь, а?! Ты чё лыбишься, ишак? Воины хана сейчас поимеют тебя и твою женщину!
– Неужели? – недобро продолжал улыбаться я.
– А ещё всех твоих ишаков поимеют! – он провёл рукой, охватывая всех моих улыбающихся бойцов.
Я смутился и повернулся.
– Никто в монгольском не разбирается? Он реально сказал «поимеет»?
– Так и есть, командир, – кивнули сразу двое из моих бойцов.
Неудивительно. Монголы всегда были теневыми врагами Империи, а спецназовцы часто действовали на их территории, так что язык потенциального противника знали.
Я повернулся и хмыкнул.
– Слышь ты, дегенерат, «имелка» у тебя ещё не выросла.
– Александр, отойди. Мне кажется, эти степные уроды слишком много о себе возомнили, – Катя выступила вперёд.
Я сразу запротестовал.
– Эй-эй, стой! Даже не думай! Не вздумай применять против них свою Дар.
– Я и не собиралась, – пожала плечами Катя. – Я же не дура. Так, немножко шугануть. Кроме моего прикосновения есть ещё много интересных вещей.
– Да, я видел эти «интересные вещи», – сказал я. – Но пока… нет.
Сзади что-то заверещал узкоглазый, но активных действий не предпринимал.
Я прислушался.
– Последнее предупреждение! Слишь, сложите оружие и идите с нами, на! Мы обещаем вам гуманный суд нашего повелителя.
– Минуточку, – нахмурился я. – Какой суд? Ханство и Империя же не воюют. А мы сейчас Истребители, встретившиеся в Разломе. Мы должны оказывать содействие друг другу.
Мои слова вызвали весёлый смех.
– Последнее предупреждение, ишак! – ощерил неполнозубый рот первый.
Как он достал меня этим «ишаком»!
– Сорян, сержант, – посмотрел я вниз на Затупка. – Но тебе пора на боевое задание. Родина зовёт!
В этот раз не было времени эффектно раскручивать медоеда за хвост над головой, поэтому я просто схватил его за шкирку и кинул в морду вожаку монгольской бригады.
Секунда, и монгол остался без головы. Да, похоже, он был неплохим Одарённым. Я даже почувствовал, что он предусмотрительно поставил доспех. Вот только сержант Затупок тоже был не пальцем деланный. А ещё он имел неограниченный доступ к моей силе и зачерпнул, как всегда чуть больше, чем требовалось. Нет, не от природной жадности. Жадность ему была неведома. Скорее, от природной тупости.
Когда он махнул напитанной лапой, голова у монгола взорвалась, как натуральная кровавая граната, забрызгав всех его подчинённых за спиной. Затупок же, используя уже начавшее оседать на землю безголовое тело, как трамплин, оттолкнулся задними лапами и прыгнул вперёд
Второй раз Затупок промахнулся, и ни к кому не запрыгнул на плечи. Он упал на землю, и просто начал отрывать то, до чего мог дотянуться – нижние конечности бравых монголов.
– Огонь! – кивнул я.
Залп арбалетов снёс первые ряды монголов. Парочка наиболее сильных сдержала недешёвые магические болты своими техниками, а я махнул рукой.
– Отходим, быстро!
– Но… – открыла рот Катя.
– Я сказал – быстро!
Мои гвардейцы, в отличие от Катерины, знали, что спорить со мной бесполезно и, на ходу перезаряжая арбалеты, побежали в указанную мной сторону.
– Но твой медоед! – открыла рот Катя, но всё же побежала впереди меня.
– А что медоед? Сержант пал смертью храбрых, переколошматив, как минимум, дюжину врагов.
– И ты так просто об этом говоришь? Твой уникальный питомец только что погиб!
– Подумаешь… Ему не впервой, – хмыкнул я, заслужив странный взгляд.
Сержант Затупок и вправду пал смерть храбрых, и сейчас валялся, высунув язык, всячески изображая павшего героя. Монголы же потратили достаточно много сил, чтобы прибить наглую зверюшку, и только сейчас с воплями и криками бросились за нами в погоню.
А ещё я увидел, что к этой полусотне (ну, точнее, уже после встречи с Отморозком – примерно четырём десяткам) присоединяются ещё их товарищи, прибегающие из двух открытых Разломов. Но вот только для них был сюрприз. Я почему начал убегать, и почему именно в эту сторону? Потому что из четырёх других Разломов, которые вели совсем не в наш мир, из них сейчас вываливались иномирные твари – злобные и, кажется, очень голодные.
– Куда мы бежим? – спросила у меня Катерина.
– Как куда? Туда, за чем пришли. За ценным лутом. Вот только немного другой дорогой.
– А откуда ты знаешь, где этот «ценный лут» лежит, и какая ведет к нему дорога?
– Вот так взял и рассказал тебе все свои секреты, – хмыкнул я. – Поверь мне, дорогая, просто поверь. Привыкай к этому слову. Если собираешься со мной сотрудничать, то эта просьба от меня будет частой.
– Вот ещё… Сотрудничать… – хмыкнула Катя.
Но я видел, что это было скорее по привычке, чем от конкретного протеста. Всё-таки, она была умной девушкой и примерно могла оценить мой потенциал, даже по косвенным признакам.
– Возможно, нам нужно выйти из Разлома, переждать всё здесь происходящее, и зайти снова? – выдвинула ещё одну теорию Катерина.
И снова я одобрительно кивнул. Всё правильно. Опытные Истребители, как и опытные Охотники, долго и счастливо живут исключительно потому, что трезво оценивают свои силы и возможности. Отступить, дать местному трындецу закончиться, и зайти обратно – решение грамотное. Вот только никуда мы выйти уже не можем.
– Окно Разлома, через которое мы зашли, превратилось в какую-то херню. Сейчас он стало похоже на каменную преграду, по которой идут волны, – постарался я описать Андросовой ту картинку, что показал мне Шнырька.