Кодекс Охотника. Книга XVII
Шрифт:
— Я очень на это рассчитываю, — кивнул ей. — Ведь ты всё ещё без родового меча.
Ещё раз нежно погладил я её по щеке.
— У меня есть мой родовой меч. Ты же мне его и подарил, — насупилась Катя.
— Я подарил тебе родовой меч Рода Андросовых. Да, он бесспорно хорош. Я не могу тебя заставить, это мой подарок. Но я бы хотел, чтобы ты отдала его Андрею. Он ему лучше подходит, ведь он усиливает Дар Целителя. Ваш родовой Дар. А вот меч Галактионовых — Урса, третий по силе меч в Роду, переводится, как Медведь. Если я правильно понимаю, какая душа в нём находится, то она тебе очень пригодится.
—
За это время мы добрались до крепости. Её огромные ворота всё ещё были полуоткрыты после того, как я спешно сгонял за припасами. Но никто без моей команды не собирался заезжать внутрь. Это правильно.
— Полежи немножко, солнышко, — выпрыгнул я из повозки. — Всем ждать! — приказал им.
— Угу, сделаем, — сказал Москаленко и не выдержал. — А хороша, действительно хороша. Волк порадуется.
— Ты еще не знаешь, насколько она хороша, — улыбнулся ему.
— Вот только… Что делать со всеми этими камнями, льдом и снегом? Нам её целый год чистить придётся, — скривился Москаленко, по-хозяйски осматривая обледеневшую заново окаменевшую крепость.
— Или не придётся, — улыбнулся, хмыкнув. — Все сидим, ждём. Разбейте палатки, разведите костры. Выстройте защиту. Москаленко, на тебе гвардейцы. Волгомир, на тебе Одарённые. Ближе ста метров к стенам не подходим. Меня не будет, — на секундочку задумался, — какое-то время.
И потопал вперёд к крепости. Зашёл внутрь, в тот коридор, который выплавил до подвала. Но на этот раз мне не нужно было вниз. На этот раз мне нужно было вверх. Чтобы не заморачиваться самому, я вызвал двух муравьёв-работников, которые споро начали прогрызать тоннель в слежавшемся льде к нужной мне точке. И вот я уже нахожусь на поверхности застывшего бассейна. Да, так получилось, что ледяные драконы и последующая непогода «залила» всю крепость по самую верхушку стен, сделав одним монолитным куском, из которого торчали только башни.
Мне нужна была определённая башня — башня Хранителя, которая была в любой крепости. Пришлось изобразить человека-паука, но я забрался ещё на пятнадцать метров вверх. Это была не самая высокая башня. К примеру, смотровая была в два раза выше. Но это была самая главная башня.
Залез до самой верхушки, уставился в красивое расписное стекло, и про себя заматюкался. Вот же дурень. Я совсем забыл, что Архитекторы выращивали всю крепость в целом, вместе с перегородками, дверьми, и даже стеклом. Ведь сейчас смотрю в красивые цветные изразцы, которые, приложив большое количество своих сил, я могу, конечно, разбить. Но учитывая, что они выдержат прямое попадание танкового снаряда, менять его на обычное стёклышко, причём в таких мерзких условиях, я точно не хотел. А снаружи его не откроешь. Я уж собрался лезть вниз и попросить муравьёв проковырять проход, и после этого подняться по ступенькам. Но решил, как паучок, обогнуть башню со всех сторон. И мне повезло, одно из окон было приоткрыто.
Когда залез внутрь, как будто попал домой. Вот только дом был давно покинут. А вечный огонь Кодекса Охотников посередине зала, конечно, не горел. Интересно, откликнется ли Кодекс на этот раз. Осторожно прикрыл за собой окно. Половина зала забита снегом и льдом, остальная была пустой. Прошел немного
Один раз, второй, третий, десятый, сто пятидесятый… Я сидел, терпеливо повторяя призыв, и надеялся всей душой, что у меня получится. Затем сбился со счёта. Потратил почти все желейки. И тут вдруг почувствовал отклик. С новым энтузиазмом начал повторять заново. И наконец после фразы:
— Принимаю Кодекс всей Душой моей и вверяю Душу мою воле твоей…
Я увидел, что перед глазами у меня внезапно вспыхнуло ровное пламя. Да, увидел его даже с закрытыми глазами, потому что это пламя можно было увидеть в любой из реальностей многомерных миров. Пламя Кодекса было путеводным маяком, который мог увидеть любой из Охотников, и по которому он ориентировался во времени и пространстве. Пламя Кодекса означало, что мир принял Кодекс и поклялся служить ему.
— Хорошая попытка, Сандр, — услышал, открыв глаза.
Передо мной невесомый, выглядевший, как облако дыма или пара, висел Хранитель Кодекса, который мог вещать от его имени.
— Ты пока всё делаешь правильно. Но этот мир не готов к принятию Кодекса. Пока не готов. Ты знаешь условия. И без их выполнения ничего не получится. Хотя за изобретательность я тебя хвалю, юный Сандр.
Конечно же, эта крепость не должна была оказаться здесь. Или должна? Хранители тоже имели своеобразное чувство юмора. Поэтому тень задрожала, как будто в лёгком свете.
— Однако, за твою верность и предприимчивость тебе положена награда.
Он на секунду моргнул, и в комнате сразу стало светлее.
— Дерзай, брат Сандр, во имя Кодекса, да воздастся тебе силой!
Хранитель исчез, пламя погасло.
Я глубоко вдохнул и выдохнул. Что ж, у меня почти получилось. По крайней мере, я знаю, сколько бы времени не прошло с моей смерти, Кодекс всё еще не пал. Мои братья живы. А это значит, что мы с ними когда-нибудь встретимся. Обязательно встретимся.
Рывком вскочив на ноги, я подошёл к окошкам. Ну да, Хранитель не подкачал, прочитав моё желание. Вся громада крепости сейчас матово отливала ровным серым цветом. Ни капли льда, ни одного лишнего камешка или прошлого мусора не осталось внутри крепости. Она была полностью очищена и выглядела, как новая, только что построенная. Когда вылез в окно, выпрямился, подставил лицо морозному ветру и счастливо рассмеялся.
— Ну, что стоите? — крикнул, усилив свой голос силой. — Добро пожаловать домой! — махнул своим рукой.
Увидел, как закопошились люди, и как караван двинулся в открывающиеся двери. Я оттолкнулся ногами и полетел вниз со смехом, широко раскинув руки в полете. Ведь теперь мне осталось самое интересное — посмотреть, что мои героические предки оставили мне в наследство.
Глава 17
Больше всего меня беспокоил один неожиданный вопрос, который я как-то не предусмотрел. Хранитель, вместе с мусором, уничтожил всё оставшееся наследство моего Рода. Ну, слава Кодексу, что Кодекс оказался Кодексом. Да-да, именно так! Ведь Кодекс не только всегда прав, а также мудр и справедлив.