Кодекс Охотника. Книга XXIII

Винокуров Юрий

Не задав ни одного лишнего вопроса, князь Андросов в своих дорогущих штанах рухнул на колени на засранный пол. Руки его окутали золотистое сияние, которое в ту же минуту перетекло в умирающую женщину. Буквально пара секунд, и вот она глубоко выдыхает воздух, её глаза расширяются, сначала с удивлением, а потом со страхом.

— Василиса! — кричит она.

— Мамочка, я здесь. Мамочка! — малышка бросается ей на грудь. — Он пришёл! А я тебе говорила, говорила…

Женщина рефлекторно обхватила свою дочку, прижала ее к себе и, отталкиваясь пятками от пола, спиной попятилась в

угол, пытаясь разобраться в ситуации. Князь Андросов, не меняя позы, с улыбкой держал ладони, поднятые вверх, показывая, что он не представляет никакой опасности.

Я же одобрительно покачал головой.

— Вот что значит мастер, — эти слова я сказал вслух.

И через секунду на меня уже смотрели карие смеющиеся глаза Ивана Васильевича.

— Ты так говоришь, Александр, как будто сомневался.

— Да нет, правда, я искренне восхищён.

В который раз я поражался искусством настоящих Лекарей. Жаль, что их так мало. А в этом мире людей, подобных Андросову-старшему, легко спутать с богами, ведь рядом с ними человеку практически невозможно было умереть.

— Кто вы? Что здесь творится? — губы женщины затряслись, и через секунду её тело начало бить крупная дрожь.

— Позвольте, барышня, — нахмурился Андросов и протянул руку, увидев, как сжалась она, с улыбкой добавил: — Верьте мне, я доктор!

Всегда поражался, как эти слова успокаивающе действуют на людей. Ну, в данном случае, Андросов снова воспользовался своей магией, потому что дрожь у женщины тут же пропала, и она успокоилась.

Андросов всё ещё продолжал хмуриться. Он повернулся ко мне:

— Рекомендую лечебный сон, хотя бы часиков восемь.

— Действуйте, — сказал я.

Щелчок пальцами, и женщина глубоко задышала, прикрыв глаза.

Я увидел, как начали округляться глаза у Василисы.

— С мамой будет всё в порядке. Ей просто нужно поспать. Она не такая сильная, как ты. Ты же это знаешь?

Девочка нахмурилась, и посмотрела на меня задумчиво.

— Да, знаю, — сказала она, и подняла на меня большие глазки. — А можно маму здесь не оставлять? Здесь грязно… и плохо пахнет.

Я улыбнулся.

— Конечно! Положим её отдыхать в графской кровати, ведь эта кровать ему больше не понадобится. Да и тебе нужно тоже отдохнуть. Пойдём, проконтролируем, чтобы подушки были достаточно мягкими.

Я подхватил девочку на руки, оставаясь настороже, чтобы, если у неё реакция будет неадекватная, поставить её обратно. Не было у меня особого опыта общения с детьми, чего уж. Но девочка чувствовала себя комфортно. Одной рукой она обхватила меня за шею — так было удобнее. А с другой стороны посмотрела на стоящих гвардейцев, и ткнула пальчиком в спящую мать:

— Ну, что вы стоите? Поднимайте маму. Осторожно только! И давайте, несите её спать!

Рядом заливисто захохотал князь Андросов.

— Ну вот! Теперь я вижу, у кого здесь кровь Галактионовых.

Хабаровск, это же время

Где-то на окраине, в секретном бункере

Барона Жоржа Пургенова в Хабаровске знали как Тучу — одного

из лидеров полукриминальной группировки, которая контролировала контрабанду товаров и людей между Империей Драконов и Российской Империей.

Туча гордился всем, что он сделал в этой жизни. Он всерьёз подумывал в старости написать автобиографию о том, как бедный парень из разорённого баронского Рода не прогнулся под систему, а прогнул эту самую систему под себя. Он возвышался также, как и его товарищи, умело манипулируя сознаниями людей, и правильно сочетая кнут и пряник.

Туча по праву считался главным в этой четвёрке. Это было неудивительно, ведь он обладал Даром менталиста, и при желании мог заставить людей делать всё, что он захочет.

Его враги знали про его Дар. Много раз пытались убить его на расстоянии, не давая возможности Туче забраться им в мозг, только не преуспели. Ведь слабый физически, но сильный ментально, Туча окружил себя верными людьми, которые защищали его. Ну, а количество защитных артефактов, которые всегда были на самом Туче? На их стоимость можно было скупить половину Хабаровска. Вот только сегодня наступил чёрный день, как для самого Тучи, так и для всей его организации. Причём, ничего не предвещало беды.

Его источники в Иркутске сказали, что войска Галактионовых выдвинулись в Хабаровск. С Иркутском совсем недавно произошла интересная ситуация. Некоторое время назад там у Тучи был надёжный партнёр — Король. Да, он не был аристократом, но действовал по понятиям, и у них было вполне серьёзное взаимовыгодное сотрудничество. Плюс им нечего было делить, учитывая, что города находятся далеко друг от друга.

Вот только Король погиб. Первое время, более-менее, крупные банды в округе обрадовались, решив, что «свято место пусто не бывает». Вот только тут случился прокол. Каждый, кто пытался встать на место Короля, неизменно погибал. Иркутск превратился в чёрную дыру, где не осталось места криминалу. Это было удивительно. Немногочисленные осведомители, что там остались, уже не имели тех рычагов воздействия, что были раньше. И сведения, которые от них получались, нужно было перепроверять десять раз. Хотя, в этот раз ищейки сказали, что в Хабаровск летит Галактионов. Эту фамилию, без преувеличения, можно сказать, знал каждый человек в Империи. Но Туча узнал эту фамилию гораздо раньше большинства жителей Империи, потому что именно Галактионов убил Короля.

Сейчас он летит в Хабаровск, чтобы что? Минуты тикали. Появились ещё более странные вести, что, кроме Галактионова, летят Андросовы. Они настолько спешат, что игнорируют право собственности других аристократов. Со всех сторон стоят вой и крики. А весь Хабаровск затаился в ожидании.

Галактионовы прибыли, и началось. По какой-то неведомой наводке начали громить схроны и явки родной банды Тучи, и всех остальных бандосов поменьше. Но сам Туча обладал хорошей интуицией, и заранее перебрался в схрон в лесу, о котором не знал никто, даже из его партнёров, лишь несколько его близких людей. И сейчас он судорожно пытался понять, в чём дело. Как он всегда знал — если знаешь причину, тогда уже знаешь, как действовать. Пока причина была непонятной.