Кодекс Охотника. Книга XXVII
Шрифт:
Чуть раньше в бой вступила авиация Японской Империи, и та часть флота, что успела добраться до места боя, с таким же результатом. В этот ужасный день погибло много хороших солдат и преданных судов Империи Восходящего Солнца.
Пришёл черед и их, вот только присутствовать при этом будет сам Император. Прямо сейчас он стоял, широко расставив ноги и скрестив руки за спиной, глядя в окно на такое спокойное море, в глубинах которого сегодня исчезло так много его бойцов.
— Флот противника вошёл в зону поражения, Ваше Императорское Величество! — генерал,
— Огонь! — безэмоционально сказал Ёсихото.
— Батарея, огонь! — продублировал приказ генерал.
Форт содрогнулся, когда артефакторные снаряды покинули стволы гигантских орудий и понеслись за горизонт к приближающемуся флоту.
— Картинку! — скомандовал генерал.
С висящих вдалеке разведывательных самолетов показалась картина. Вот только у них ничего не вышло. Уже знакомая картина: как капли дождя падают в лужу, так и снаряды растворились в невидимой защите купола.
По опыту погибших батарей генерал уже понял, что у них есть примерно пятнадцать минут, пока флот вторжения подойдёт на нужную дистанцию для уничтожения батареи, и всех находящихся здесь.
— Ваше Императорское Величество, я вас умоляю, покиньте пункт управления! Вы должны спастись! — генерал часто-часто кивал, в полном отчаянии, не зная, как убедить своего правителя послушаться его.
— Спасаться поздно, мой верный генерал. И да, я вас всё-таки покину.
Луч надежды всколыхнулся в душе старого генерала. Однако следующие слова Императора оборвали эту надежду.
— Кадзиро… — он повернулся к своему огромному молчаливому телохранителю. — Готовьтесь, мы вылетаем в наш последний бой.
Старый воин безэмоционально кивнул. Что ж, они ещё не испробовали всё, что могли. Личная гвардия Императора, и сам Император. Возможно, всё-таки случится чудо, и они смогут спасти Империю.
Ёсихото задумчиво бросил взгляд на гладь океана, и тут у него зазвонил телефон. Император ответил.
— Прости, Александр… Их ничего не берёт. А я не отступлю, и останусь со своим народом. Рад был… — Император нахмурился. — Что? Что ты сказал, Александр?
Видимо, связь оборвалась, потому что Император перевел свой взгляд на океан.
— Мочите козлов… — задумчиво пробормотал Ёсихото.
— Мой Император, я не понял, что? — удивился генерал.
Он не понял этих слов. Единственное, что он понял, что это какое-то словосочетание на русском, которого генерал не знал, а вот Император знал прекрасно.
— Мочите козлов! — как будто придя в себя, рявкнул Император уже по-японски и взмахнул в сторону приближающегося флота. — Огонь из всех стволов!
— Есть!
Генерал не думал. Энтузиазм, исходящий от Императора вместе с его аурой, просто потрясал. Он не думал, а просто скомандовал:
— Огонь!
И сразу же после этого рявкнул:
— Картину!
С замиранием сердца, они следили, как снаряды подлетали в сторону флота. Чертовски медленно подлетали, как им сейчас казалось. Внизу бежал секундомер — таймер обратного отсчёта.
— Касание, —
Вот только «кругов на воде» никто не увидел. А спустя мгновение в авангарде вражеского флота разверзся кромешный ад.
Не зря, ох, не зря их оружейники весь последний год работали над улучшением взрывной части снаряда. Прямо сейчас горела сама вода, а вместе с нею и странные корабли, что шли в их сторону. Визуально стало заметно, что часть из них сбросила ход, как будто они находились в полном шоке. Случилось что-то, чего они никак не ожидали.
Тут его привлёк голос Императора, который склонился над передатчиком:
— Весь воздушный флот поднять в воздух! Всем кораблям вернуться в бой!
Он с улыбкой посмотрел на генерала:
— Вы знаете, что делать, мой старый друг.
— Да, мой Император! — широко улыбнулся генерал. — Мочить козлов!
Глава 21
Терять сознание от перенапряжения, я вам скажу, то еще удовольствие. Самое фиговое, что это у меня уже входит в привычку. Но терять сознание в Арктике — это значит иметь ещё нехилый шанс отморозить задницу. Ведь всем гвардейцам я строго-настрого запретил заходить в комнату Кодекса, в которой я проводил ритуал.
Ну, гвардейцы — ребята послушные, а вот мои жёны — нет. Поэтому, прождав ровно сутки, в гости наведалась Аня. Увидев меня, лежащего посреди какого-то кровавого художества, супруга ойкнула, закинула меня на плечо, как мешок с картошкой, и потащила в усадьбу. Ну, в смысле, попыталась потащить, потому что, конечно же, тут нашлись добровольцы прямо на выходе из комнаты.
Одним из них был довольный, но встревоженный Илларион, который очень хотел похвастаться отцу совершённой местью, но не смог достучаться до меня ментально. Кстати, именно Илларион успокоил моих жён, так как в отличие от них, да и в принципе всех остальных людей этого мира, он мог чувствовать меня совсем по-другому. Он успокоил, сказав, что это простое переутомление, и со мной всё в порядке. В принципе, то же самое подтвердили и лекари Андросова, которые всё-таки осмотрели меня. Говорят, они были в глубочайшем шоке. Не понимали, как я выжил. Но при этом уверяли, что моей жизни прямо сейчас ничего не угрожает. Мне всего лишь надо время для восстановления.
Жёны, услышав волшебное слово «восстановление», сделали то, что делали раньше. Они просто вывалили, на лежачего меня, груду желеек и оставили восстанавливаться. Ну, я, собственно, и восстановился.
Первое, что я получил после непременного душа, это ласковый, но очень серьёзный нагоняй, что опять «не берегу себя, думаю только о других, а если думать о других, то думать надо о жёнах, которые, между прочим, за тебя, дурака, беспокоятся». Вот примерно краткий пересказ претензий моих встревоженных жёнушек, которые сидели по бокам от меня, пытаясь накормить повкуснее и споря о том, что кажется, визуально я похудел.