Кодекс Охотника. Книга XXXIII
Шрифт:
Глава 2
Сахалин… Звучит, конечно, так себе, но с другой стороны — это целый остров, который теперь принадлежит моему Роду.
Где те времена, когда я так успешно, мать его, отбивался от всех попыток навязать мне еще земель и титулов? Даже не знаю.
— И я не ш-ш-шна-ю… — подражая мне, тяжело вздохнул Шнырька.
— А ты не подслушивай мои мысли, — пригрозил ему пальцем и улыбнулся.
Сейчас мы сидели с ним и смотрели, как Пашка копает картошку. Вот где он был счастлив, отдавая всего себя любимой работе. Я уже знал, что Павел станет князем Сахалина
Мы в Ордене называли друг-друга братьями не просто так. Это были не пустые слова, которые произносились, лишь бы сотрясать воздух без дела. Если тебя назвали братом, то ты по-настоящему им был. Потому я знал, что когда здесь совершаю очередную свою авантюру, то меня прикроют братья уже там. Уверен, что после смерти Хранителя у них прибавилось проблем, если это можно так назвать. Но, с другой стороны, нормальные не полезут.
Эх, ладно, это всё мелочи. Сейчас мне нужно встретиться с людьми, которые здесь остались из числа гвардии Дорничева, и переговорить с ними.
Они уже, кстати, собрались и ждут только меня, а потому сразу направляюсь в имение Дорничевых в главную залу, где сказал всем собраться. Но нужно картошечных дел мастера захватить. Теперь этот титул, после ухода Хранителя, законно перешел к Пашке, я так считаю…
Имение Дорничевых
Главный зал
Граф не знал, что ему делать, но явился, как и было написано письме в нужное время. Сейчас он находился в имении своего господина, которого убил один небезызвестный барон.
Его мысли метались между скорбью и местью, а как лучше поступить, он не знал. За господина нужно отомстить, а с другой стороны… У каждого из них есть семья, род и земли. И всё это может исчезнуть в один момент. Ведь им хорошо было известно о силе своего господина, но если его убили, то какие у всех у них шансы? Наверное, никаких… Сейчас они выслушают новые указы победителя, и им придется, в любом случае, решить, что делать дальше.
Как бы тяжело это не было, но они все знали, что между позором и честью они выберут точно не первое, а потому все находившиеся здесь были мрачны. Это, по факту, был последний день их жизни.
— Все готовы? — спрашивает он у своих друзей.
— А как могло быть иначе? — отвечает ему виконт Лушпайкин.
— Мой меч с вами! И сегодня он напьется крови! — невесело оскалился барон Пюрешев.
Все остальные поддержали графа и тоже высказались, но толком он уже их не слушал, ведь дверь открылась и, как ни в чем не бывало, зашел молодой барон.
Что поражало, так это отсутствие какой-либо сопровождающей его гвардии. Он явился один, а еще их поразили травмы и ранения. Их попросту не было.
— Неужели наш господин проиграл всухую? — мысленно спросил он сам у себя. — Такого не может быть!
Барон оглядел всех присутствующих и еще раз усмехнулся.
— Вижу, как я и просил, вы пришли, — кивнул он людям. — Благодарю, что сразу не подняли свои армии на войну со мной, — от
— У нас есть честь… — не удержался Пюрешкин.
— И это очень хорошо, — засмеялся барон. — Сразу хотел бы озвучить вам несколько моментов по новому порядку на Сахалине. Вот только, как я вижу, для этого слишком рано, а потому задам лишь один вопрос, — сделал барон паузу. — Кто из вас готов сразиться со мной прямо сейчас, чтобы отомстить? Поднимите руку!
Люди, наверное, сами не поняли, почему, но сделали, как он просит, чем и раскрыли себя. Подняли руки все, без исключения.
— Отлично… Тогда вперед! — дал команду барон и плюхнулся на трон Дорничева. — Чего же так неудобно…
Людям дважды не нужно было повторять и они ринулись в атаку без промедления, а барон, как сидел, так и продолжал сидеть, только смотрел на техники, которые полетели в его сторону.
— Ну что ж! — сказал граф Мундиров. — Я отомщу за тебя, Великий! — и обнажил свое оружие, на гарде которого красовалась картофелина.
Интересная битва, в которую они верят всей душой. Их даже не смущает, что я продолжаю сидеть на троне, не доставая своё оружие, и сражаюсь с ними. Отбиваю летящие техники своей аурой и силой, а оружие отвожу в стороны и только раздаю пинки.
Затратно, конечно, по энергии, но это всё делалось не просто так. Нужно понимать, что ими правил очень даже неслабый человек. А если точнее, то не совсем человек. И они привыкли служить сильнейшему!
Вот я и покажу им сразу свою силу и разницу между нами. Хотя, должен признаться, слабаков здесь не было. И я тратил достаточное количество энергии, чтобы так пафосно с ними сражаться.
А вот этот с молотом, конечно, молодец! Удар нанес в прыжке и явно хотел сделать из меня кровавое месиво, сидящее на троне. Но улетел он тоже хорошо, и даже красиво, не выпуская свой молот из рук.
Такое сражение продолжалось, наверное, минут тридцать, пока все мои оппоненты уже не валялись по разным сторонам зала. Только несколько человек остались стоять и готовы были и дальше продолжать сражаться.
— Вы молодцы! — похлопал я им.
— Издевается, скотина… — зарычал кто-то. — Сейчас я ему втащу… Только найду, где моя… — договорить он не успел и вырубился.
Я несколько минут молчал, давая им перевести дыхание.
— В общем, расклад, ребята, такой! Теперь эти земли принадлежат мне! Но они не нужны мне, по факту. Я, вообще, на завоевателя мало похож. Ах да! Забыл добавить… Вашего господина я, и правда, убил, но там было не всё так просто, как вам кажется.
— Ты попросил прощения после того, как всадил ему нож в сердце? — с иронией спросил у меня граф Мундиров, который еще оставался на ногах, хоть и не очень крепко.
— Нет! — покачал я головой. — Я спас ему жизнь… Хотя, ладно! — встал я с трона. — Я, Галактионов Александр, призываю Кодекс и свой Дар в свидетели, и прошу заверить мои слова! — всю залу озарило синим сиянием. — Граф Дорничев жив и здоров, и мой поступок был направлен на то, чтобы спасти ему жизнь! Ему и его семье, и сейчас они все вместе находятся далеко отсюда, и даже не в этом мире. Но они довольны, наверное, все… или почти все.