Кодекс страсти
Шрифт:
– Привет, папа. Привет, Кэро, – приветствовала она их еле слышным шепотом. – Папа, я пыталась, как ты советовал, сосчитать четыреста двадцать две овцы, но все еще не могу заснуть.
И Дэниел с Кэролайн поили ее, а Кэролайн пела «Девяносто девять бутылок шипучки на стене». Обычно Бен и Тесса засыпали где-то на восемьдесят шестой бутылке, но Сара оставалась беспокойной.
И только когда в спальню Дэниела просочился рассвет, Сара наконец крепко уснула. При своем последнем посещении Кэролайн застала ее уютно свернувшейся под стеганым одеялом с закрытыми глазами,
Она размышляла, не спуститься ли ей вниз приготовить кофе, когда Дэниел зашевелился и, положив на нее руку, прижал ее к своему боку. Она вздохнула и решила остаться там, где была. Кофе она может сварить в любое время, а вот лежать здесь, рядом с Дэниелом – это редко выпадающее удовольствие.
Кэролайн закрыла глаза и медленно поплыла в смутное состояние между сном и бодрствованием, не в силах перейти эту грань и заснуть по-настоящему. Она не представляла, сколько времени провела в таком полусне, когда ощутила на веках поцелуй, похожий на легкий весенний ветерок. Она медленно открыла глаза.
Над ней с улыбкой склонился Дэниел:
– Привет, Флоренс Найтингейл. Напомни мне дать тебе повышение по службе. И медаль.
Он поцеловал ее, а Кэролайн приподнялась и обвила его за шею.
– Не хочу повышения, – сказала она и потерлась щекой о его бороду. – Не хочу медали.
– Тогда все в порядке. Чего же ты хочешь?
Из бороды возникла белозубая ухмылка.
Ей нравилась эта ухмылка. Она всегда заставляла Кэролайн искать какие-то слова, от которых он продолжал бы улыбаться.
– Тебя. Прямо сейчас я хочу тебя. – Она перекатилась на него и взъерошила пальцами его густые черные волосы. – Только тебя.
Дэниел нежно взял ее лицо в руки: – Я твой. Всегда. Везде.
Ее губы таяли под его губами. Легчайшими прикосновениями она ласкала его лицо. Его рот раскрылся, язык встретился с ее собственным, и она придвинулась к нему, пытаясь слиться с ним.
Каждой клеточкой своего тела Дэниел ощутил это ее движение. Кэролайн Фолкнер поставила на нем свою печать, которую уже ничто не сможет стереть. Он никогда не освободится от нее. Ему хотелось никогда не освобождаться от нее.
Дэниел изогнулся над ней, пока ее рука легко скользила по его телу. У него перехватило дыхание, и на мгновение он вообще потерял способность дышать. Ощущение рядом с собой этого длинного, изящного тела, движения, которыми она ухитрялась ласкать его всего сразу, сводили Дэниела с ума. Там, где она прижималась к нему, мягкая и гибкая, его тело словно превращалось в расплавленную сталь, там же, где ее рука ласкала его, оно становилось твердым и вибрирующим.
– Люби меня, – прошептала она, и ее губы приникли к его губам.
Дэниел почувствовал, как его сердце бьется в ребра. Она желала его. Господи, а как он желал ее! И сейчас, и всегда. Он прижался губами к выемке на ее горле и почувствовал биение ее пульса, такое же бешеное, как у него самого.
На этот раз все произошло легко и быстро. Теперь
Они лежали неподвижно, затем Дэниел приподнялся и погрузился в ее горячие, влажные глубины. Он был там, где ему больше всего хотелось пребывать, полностью утонув в женщине, которую любил. Некоторое время он не смел шевельнуться, боясь потерять контроль над собой. Только Кэролайн занимала все его мысли с того момента, когда он после проведенной вместе ночи ушел из ее дома. Она завладела его сознанием и наполнила его душу и тело радостью, которой он еще никогда не испытывал. Сейчас он должен был обладать ею. Это являлось точно такой же реальной и насущной необходимостью, как потребность в еде или питье. Она была неотразима, и Дэниел уже не мог сдерживаться, даже ради продления их наслаждения. Он скорее почувствовал, чем услышал, тихий стон, и она покрыла легкими поцелуями его лицо.
– Люби меня, – прошептала она.
– О, Господи, Кэролайн, я это делаю. Я это делаю. – Его дыхание щекотала ей лицо. – Разве ты не чувствуешь? – Он прижал ее еще крепче, проникая еще глубже.
– О-о-о. Если бы я чувствовала себя лучше… Она не закончила фразу, но он ощутил ее улыбку на своей щеке.
Дэниел почувствовал напряжение ее мышц, удерживающих его внутри нее, пульсирующих навстречу ему, и она снова тихо вскрикнула. За несколько секунд он преодолел последний барьер и бессильно опустился рядом с ней.
Они долго лежали в молчании полнейшей гармонии. Наконец Кэролайн пошевелилась.
– Если бы я чувствовала себя лучше, – повторила она снова, доведя на этот раз мысль до конца, – я бы растаяла.
Дэниел крепко сжал ее, на его губы просилась улыбка. Он медленно начал ласкать ее тело от плеча до колена, любовно следуя руками за его гладкими выпуклостями и впадинами.
– Я люблю тебя, Кэролайн.
– Я тоже, – сонно отозвалась она.
Он натянул на них покрывало и обнял ее. Ее голова лежала на его плече. Очень скоро они оба уже спали.
Было позднее утро Нового года, когда Кэролайн снова проснулась. Слабый солнечный луч коснулся ее лица, и она пошевелилась, чувствуя тело Дэниела рядом с собой. Во сне он казался таким молодым и ранимым. Его губы сложились в улыбку, настолько заразительную, что Кэролайн улыбнулась ему в ответ и только потом вспомнила, что он все еще спит.
Чувствуя себя слишком счастливой, чтобы спать, она выскользнула из кровати и понесла свою одежду в примыкавшую к спальне ванну, не желая беспокоить Дэниела. Какой он милый, подумала она. Его заботливость, его любовь к Саре и к ней заставляли Кэролайн испытывать к нему одинаково сильные чувства и у кровати больного ребенка, и во время их физической близости.