Кодекс звезды
Шрифт:
— А с чего им быть такими счастливыми? — спросил Ежов-старший.
— Как с чего, дядечка Колечка? — прижала к груди руки Машаня. — Ведь будет к тому времени построено государство справедливости и добра! Весь мир встанет под эти знамёна, разве нет?
Заметив, что взрослые отчего-то потупили глаза, Машаня растерялась.
— Разве я что-то не то сказала?
Её смятение передалось остальным ребятам. Их глаза требовали от взрослых ответа.
Первой не выдержала Ольга.
— Ёшкин каравай! Не к столу будет сказано. Ну чего ты,
— А если по жизни, — собрался, наконец, с мыслями и перехватил слово Жехорский, — то всё может сложиться несколько иначе…
— Как это? — нахмурил брови Пётр Ежов.
— Ну, например, может оказаться, что ваши родители не совсем те, за кого себя выдают…
От этих слов, сказанных на полном серьёзе, у Риты округлились глаза, да и остальные ребята пришли в явное смятение.
— Ну ты, Макарыч, куда-то не туда заехал! — покачал головой Абрамов-старший. — Ребята, спокуха! Не враги мы и не шпионы. Просто мы когда-то попали сюда из другого времени.
Бодрости это сообщение ребятам не прибавило, а Кирилл так и впился в отца глазами. Берсенев лишь отрицательно покачал головой, и юноша облегчённо выдохнул.
Ольга меж тем горестно вздохнула:
— Всё это правда, ребятки. Так уж получилось, и ничего с этим не поделаешь. Вы давайте-ка успокаивайтесь. Ешьте пирожные, запивайте чаем и слушайте дядю Мишу. Он сейчас соберётся с мыслями и всё вам разъяснит!
Начало рассказа, как и предисловие, получилось немного путанным, но потом Михаил и в самом деле собрался, и дело пошло на лад. По мере того, как он говорил, испуг у ребят стал проходить, на лицах появилась заинтересованность. Потом с их стороны посыпались уточняющие вопросы, и дело окончательно наладилось. Закончил Жехорский словами:
— А затем на свет стали появляться вы, и пошла общая – наша с вами – история!
— Как думаете, поверили? — Жехорский адресовал вопрос трём своим друзьям с огромными звёздами на погонах.
— На сто процентов точно нет! — уверенно ответил Абрамов.
— Разве что Ритка, — улыбнулся Ежов, и поспешил пояснить: – Она ведь ещё несмышлёныш, в любую сказку поверит.
— А мне показалось, Машаня тоже поверила, — вставил слово Берсенев. — И скорее не умом, сердцем. — Поймав благодарный взгляд Жехорского, слегка смутился и поспешил продолжить: – А вот мой Кирька если и поверил, то процентов на восемьдесят, не больше!
— А курсанты и того меньше, — подхватил Абрамов. — Да и не может быть иначе, чтобы будущие командиры сразу поверили в подобную лабуду!
— А мы с вами на большее рассчитывали? — спросил Жехорский, и сам же ответил: – Нет! Значит, будем считать, что введение птенцов в курс дела прошло успешно. До стопроцентного результата будем доводить с любовью и не спеша.
Абрамов посмотрел на него чуть насмешливо.
— А я смотрю, ты не утратил способности толкать очевидное
Жехорский пожал плечами:
— Талант ведь не пропьёшь…
— Особенно если ты и не сильно пьющий, — добавил Ежов.
Берсенев слушал эту дружескую перепалку, и понимал, что эти трое никогда не станут для него абсолютно своими. При всём к ним любви и уважении, он всегда будет чувствовать дистанцию длиною в сто лет.
— Ну пошли, что ли? — сказал Абрамов. — За окном смеркается, значит, пришла пора начать вечер вопросов и ответов, аудитория, думаю, заждалась. Кончай перекур!
На кухне Наташа и Ольга судачили, понятно, о том же.
— Ой, не знаю, — качала головой Наташа. — Я до того была не согласна и сейчас не уверена: надо ли было выливать на ребятишек ушат вашей информации? Вон они, бедненькие, сбились в кучу в гостиной, и разговаривать-то громко боятся, шепчутся всё.
— Да не преувеличивай ты! — чуть раздражённо возражала Ольга. — Чего им бояться? Но и орать повода тоже нет, вот и разговаривают обычным тоном, а не шепчутся вовсе.
— Ну-ну, — усмехнулась Наташа. — Может я, конечно, и дура, как ты думаешь…
— Да ничего я такого про тебя не думаю! — запротестовала Ольга.
— Думаешь, думаешь, — стояла на своём Наташа. — Скажу больше, может, ты в этом и права. Я ведь простая баба – это ты у нас генерал! — и мозги у меня куриные, пусть так! Но только этой ночью спать Ершу на диване, помяни моё слово!
— Чё ж так сурово-то? — с неодобрением спросила Ольга.
— Сурово? — не поняла Наташа. Потом до неё дошло, и она звонко рассмеялась. — Да нет. Ты думаешь, я его от своего тела отлучу? Какая ерунда! Я, чтоб ты знала, до этого дела вполне охоча. Но только прибежит ночью Ритка, и в постель заберётся шептаться, какие уж тут печки-лавочки?
— Ладно, ваши дела! — махнула рукой Ольга. — Но ты ведь понимаешь, что разговор сегодняшний был неизбежен. Парни наши уже курсанты, пора им правду про родителей узнать!
— Так и надо было курсантам по ушам вашей правдой елозить! — вскипела Наташа. — А дочек можно было и пожалеть. А уж Кирилла вы совсем зря приплели!
— Об этом попросил его отец, — сухо пояснила Ольга, — твой, кстати, брат родной.
Наташа хотела что-то возразить, потом передумала, подошла к Ольге, подсела, обняла за плечи.
— Дуры мы с тобой обе, как есть, дуры! Дело-то уже сделано, а мы собачимся. Знаешь что, подруга? Давай-ка тяпнем наливочки, пока вечерний раут не объявили?
— А давай! — улыбнулась Ольга. — Тяпнем и споём что-нибудь душевное!
— А это не перебор? — усомнилась Наташа.
— А мы вполголоса…
Молодое поколение делилось впечатлениями от услышанного.
— Ой, — пищала Рита, — я теперь в верхнюю комнату заходить побоюсь.
— Так тебя, пискля, в отцовский кабинет и так-то не сильно приглашали, — резонно заметил Пётр.