Кодеры за работой. Размышления о ремесле программиста
Шрифт:
Сейбел: Как оцениваются такие схемы?
Норвиг: Их показывают тем, кто уже этим занимался, и они говорят: “Похоже, здесь вам нужен кэш - система станет тормозить, но поскольку тут много повторяющихся запросов, кэш такого-то размера должен помочь”. Есть стадия ревизии проекта - на ней решается, есть ли у него смысл, а потом начинается разработка и тестирование.
Сейбел: У вас принято устраивать формальные ревизии проекта? Вы ведь работали в НАСА, а там с этим строго.
Норвиг: Да, строже, чем
Есть, конечно, те, кто официально занимается чтением предложений по проектам и одобряет или отклоняет их. Но это намного менее формальная процедура, чем в НАСА. Это происходит перед запуском. В ходе реализации бывают проверки, но в коде никто не копается, просто задают вопросы: “Как все идет? С отставанием от графика или с опережением? Есть ли большие проблемы?” Примерно на таком уровне.
Самая формальная часть - запуск проекта. Есть таблица контрольных проверок - в плане безопасности все проверяется очень тщательно. Если мы это запустим, сможет ли кто-то получить доступ через меж-сайтовый скриптинг? Тут все довольно строго.
Сейбел: Вы рассказывали, как проверяли Гвидо ван Россума на знание Python, а Кена Томпсона - на знание Си, выясняя, способны ли они придерживаться довольно жестких стандартов кодирования. Для проектирования у вас такие же жесткие стандарты?
Норвиг: Нет. Некоторые стандарты кодирования касаются вопросов проектирования, но все гораздо свободнее. Разумеется, есть определенная политика - нужно получить разрешение на участие в написании кода. И каждое изменение кода кем-то контролируется и проверяется.
Сейбел: Значит, любое изменение кода в хранилище р4 контролируется?
Норвиг: Можно писать экспериментальные фрагменты для себя. Есть исключения, когда ревизия выполняется позднее. Но лучше так делать пореже.
Сейбел: То есть это эквивалент классической проверки — кто-то смотрит ваш код и подтверждает, что в нем все в порядке.
Норвиг: Да. На самом деле это был первый проект Гвидо. Мы использовали для этого утилиту diff, но это слишком громоздкий способ. А Гвидо создал распределенную систему с красивым интерфейсом и подсветкой, так что ревизии кода облегчились.
Сейбел: Во многих компаниях говорят, что ревизии нужны, но не все этому следуют. Ведь этому людей надо обучать.
Норвиг: Думаю, такие вещи делались всегда, и люди к этому привыкают сразу. Ну, не все - некоторым требуется время. Вот типичный случай: в компанию приходит не привыкший к этому новичок, создает экспериментальную ветвь и делает все в ней. Вы говорите: “Слушай, ты же не зафиксировал ни одного изменения”. Он отвечает: “Да-да-да, я всего лишь кое-что чищу, зафиксирую завтра”. Проходит неделя, другая, и в конце концов фиксируется одно
Сейбел: Понятно. А проверяющим нужны какие-то навыки?
Норвиг: Известно, что один проверяет лучше, другой - хуже. Приходится всегда делать выбор, кому отдать код на ревизию - тому, кто сделает качественно, или тому, кто сделает быстро.
Сейбел: Чем отличаются хорошие проверяющие?
Норвиг: Они отслеживают больше разных вещей. Иногда вы ошибаетесь в чем-то банальном - скажем, пробелы в отступах, но иногда вам предлагают изменить структуру кода - переставить такой-то кусок в другое место. Одни подходят к этому добросовестно, другие не замо-рачиваются.
Сейбел: В связи с этим хочу спросить: каждый ли хороший программист по мере роста становится хорошим проектировщиком? Или некоторые программисты блестящи только на своем уровне, и им никогда не дадут проектировать сложные программы?
Норвиг: У всех разные умения. Один из лучших наших специалистов по поиску не очень хорошо программирует - код выходит средний. Но, допустим, его спрашиваешь: “Вводится новый фактор - сколько раз человек щелкает на этой странице, сделав то и то. Как учесть его в наших результатах поиска?” И он отвечает: “В строке 427 есть альфа-переменная, возьмите новый фактор, возведите в квадрат, умножьте на 1,5 и прибавьте к переменной”. Через несколько месяцев экспериментов с разными подходами выясняется, что он был прав, только умножать надо, скажем, на 1,3.
Сейбел: Значит, он четко представляет работу программы.
Норвиг: Он прекрасно понимает код. Другие пишут лучше, но он сразу прикидывает все последствия изменений в коде.
Сейбел: А это как-то связано между собой? Нередко тот, кто пишет самый жуткий спагетти-код, как раз и способен удержать его в голове целиком. Ведь только поэтому он так и пишет.
Норвиг: Да, не исключено.
Сейбел: Итак, проверки у вас не такие формальные, как в НАСА. Что еще скажете о разнице между культурой “инженеров” и “хакеров”, в лучшем смысле обоих слов?
Норвиг: Разница есть в организационной структуре и в отношении к ПО. Google начинался как компания, производящая ПО, и в те времена были наняты исполнительный директор - PhD компьютерных наук из Беркли, вице-президент по продажам - бывший компьютерный инженер, и так строилась вся фирма. А в НАСА все они специалисты по ракетам! Они мало соображают в программах, считая их необходимым злом. “Линейный код я еще понимаю, но вот циклы - это уже подозрительно. А если там еще и условие внутри цикла - о, это уже слишком далеко от того, что я могу решить через дифференциальное уравнение из теории управления!” Там все настроены очень недоверчиво.