Кое-что о любви
Шрифт:
– Нет, благодарю вас. Пожалуй, я останусь здесь и просто буду смотреть. – «И кипеть от злости».
– Что ж, смотрите внимательно, – бросил на ходу Седжуик, спускаясь по пологому склону к самой воде. – И если почувствуете, что хотите присоединиться, дайте мне знать.
Эммелин заставила себя улыбнуться Седжуику и, растянувшись на одеяле, наблюдала, как солнечный свет играет и пляшет на спокойной воде. Однако её взгляд всё время возвращался к мужчине, к его туго натянувшейся на плечах рубашке, к тому, как он сосредоточенно
Из того, что могла видеть Эммелин, она сделала вывод, что рыбалка, по-видимому, требовала огромного труда (и сквернословия), но всё было впустую. Седжуику, очевидно, не хватало профессиональных навыков, потому что ему постоянно не везло.
– Вы уверены, что делаете все правильно? – крикнула Эммелин.
– Почему бы вам не научить меня? Или вы боитесь, что рыба отнесётся к вам с таким же пренебрежением, как и ко мне?
«А почему бы и нет? – рассудила Эммелин. – Быть может, ко мне относятся с пренебрежением и люди, и звери. Конечно, если рыб можно назвать зверями. А если нет, то Сед-жуик выступает в роли и тех, и других».
И она спустилась к нему.
– Теперь встаньте здесь. – Седжуик поставил её перед собой, а потом притянул ближе.
Когда спина Эммелин прижалась к его груди, а её тело к его телу, рыбалка неожиданно стала намного интереснее. Если летний день и не был ещё достаточно тёплым, то жар, вспыхнувший между их телами, превратил его в пекло.
Память не сыграла с Эммелин шутку: тело Седжуика оказалось таким же мускулистым и длинным, каким она его помнила. И, откинув голову, чтобы взглянуть на барона, она смогла увидеть только его губы и вспомнить, с каким искусством они целовали её.
Седжуик встретился с ней взглядом, и Эммелин могла бы поклясться, что увидела в его глазах те же чувства, которые, должно быть, горели у неё в глазах.
Почему они оказывали друг на друга такое воздействие?
Её мать всегда говорила, что когда Эммелин влюбится, то мгновенно поймёт это. Мать рассказывала, что так было у них с отцом. Нельзя сказать, что Эммелин когда-нибудь прислушивалась к советам матери – особенно если учесть, что представление её матушки об идеальном супруге воплотилось в грабителе с большой дороги, которого она ошибочно приняла за дворянина.
Эммелин снова взглянула на барона, и у неё по спине пробежал холодок – проклятие, это нехороший признак!
«Нет, только не Седжуик», – зажмурившись, взмолилась Эммелин – она не хотела влюбляться в него.
Однако она точно знала, что никогда не встретит другого мужчину, который заставит её почувствовать такое волнение и головокружение, словно она падала и скользила…
А было именно так – Эммелин действительно скользила, потому что, желая быть ближе к нему и получить шанс ещё на один поцелуй, она поставила ногу на гладкий камень, который внезапно сдвинулся с места. Но она не оказалась в объятиях
– О Боже, нет! – вскрикнула она, когда, выскользнув из рук Седжуика, с громким всплеском шлёпнулась в реку.
Во всяком случае, Эммелин повезло, что место было не очень глубокое и она приземлилась задом на илистое дно. Холодная вода, сделав своё дело, мгновенно остудила её пыл – особенно когда Эммелин обнаружила, что Седжуик стоит на берегу, не выпуская из рук своей проклятой удочки.
– Господи, Эммелин, вы чуть не лишили меня моей самой лучшей рыболовной снасти, – заявил он, и его губы дрогнули в улыбке.
– Чёрт бы побрал эту удочку! – огрызнулась она, мокрая и покрытая грязью. – Вы знаете, сколько стоит это платье? Оно теперь испорчено!
– Мне оно не кажется совсем уж испорченным. – Он склонил набок голову, словно размышляя над её словами. От того, что он увидел, на его губах заиграла отвратительная ухмылка, а в глазах опять вспыхнул незабываемый чувственный огонь.
Взглянув на себя, Эммелин обнаружила, что тонкий муслин, прилипший к ней, как вторая кожа, подчёркивал все изгибы её тела, которые Седжуик разглядывал с видом бывалого повесы.
– Леди Седжуик, – заявил он, – как возмутительно, что вы так долго скрывали от своего мужа столь восхитительные формы.
– Чёрт возьми, Седжуик, хватит с таким удовольствием пялиться! Вытащите меня отсюда! – Ноги Эммелин увязли в грязи, и как она ни старалась, ей не удавалось вытащить их.
– Зачем мне это делать?
К её досаде, он только раскатисто рассмеялся, как будто никогда не видел ничего столь смешного.
– Возможно, мне больше не представится случай лицезреть вас в подобном виде.
– Я не оказалась бы в таком положении, если бы вы поддержали меня и не дали упасть, – проворчала она как можно язвительнее. Эммелин постаралась рассердиться, но его чувство юмора было заразительно. Куда на самом деле девались его хорошие манеры?
– Да, но, спасая вас, я мог бы потерять свою самую лучшую удочку.
Ах, так вот что стояло у него на первом месте! Стиснув зубы, Эммелин собрала все силы, чтобы освободить одну ногу. При этом она немного приблизилась к берегу, так что смогла схватиться за удочку и потянуть её вместе с драгоценным владельцем в воду.
Седжуик приземлился возле Эммелин, подняв фонтан брызг, и стал откашливаться и отплёвываться, а она с усмешкой смотрела на него.
– Теперь рыбалка будет удачнее?
Седжуик оглядел себя и, прежде чем Эммелин сообразила, что он собирается сделать, поймал её за лодыжку и опрокинул – прямо на спину в воду рядом с собой.
Она встала, смеясь и шлёпая по воде, потому что больше ей ничего не оставалось делать. Позабыв обо всех и обо всём, они смеялись и без стеснения брызгали водой друг на друга.