Коэффициент удачи
Шрифт:
– А-а-а!
Пожелал в сердцах:
«Чтоб ты провалилась, поганка такая!»
Прямо перед ним на самом взгорке, как на пупке, раскинулся двор с домом и сопутствующими постройками, а оглянувшись с того места, где встал, как на ладони просматривалась вся округа: сельцо с дворами и маковкой церквушки в стороне, излучина Оки и пионерлагерь. Мысль, бежать куда глаза глядят, пришла не сразу, потому и время потерял, потому очередная стерва прихватила Олега у проема летней кухни. Обеими «клешнями» вцепилась в шею, не оторвать. Может и задушила бы, да только рука его чуть ли не в конвульсии нашарила твердый предмет, которым
Хватка чуть ослабла, что дало возможность оттолкнуть сучку от себя. Только ведь время не на его стороне. Промедлишь – плохо кончишь.
В его руке оказалась чугунная сковородка. Используя ее как теннисную ракетку, в роли мяча избрал голову подруги.
Д-донг! Звук удара глубокий и звонкий. Вот теперь нападавшая сразу в нирвану занырнула, только зря на благополучный исход рассчитывал. Тройка все тех же шмар, по всем сторонам перекрыла отходы к отступлению. В надежде перехитрить «оппонентов» и через окно выйти из непроходимого лабиринта дворовых построек, пришлось по ремонтным лесам лезть на стену. Вот тут-то и началась настоящая чертовщина.
Все это чертово отродье в женском облике, вдруг взмыли вверх, зависли в десятке метров от Олега, плотоядными взглядами сверля беглеца. Он же стоя на дощатом помосте второго яруса, прислонившись спиной к стене, как последний аргумент сопротивления выставил перед собой сковороду, орал:
– Помоги-ите-е!..
Чувствительный толчок в плечо вырвал Воронцова из тенет видений, заставил открыть глаза и вынырнуть в реальность. Над ним, лежащим на кровати, в полутьме спального расположения склонились Кадет с Полтергейстом.
– Чего орешь, как резаный? Девчонок перебудишь. Приснилось, что? – Спросил увалень, внимательным взглядом рассматривая шалое лицо товарища в полутьме.
Ответил, дыша словно конь загнанный:
– Ага! Такая срань господняя пригрезилась, не приведи… Прости меня Господи за слова срамные!
– Ну, начало-ось! – Лыбясь, промолвил Кадет. – Значит точно в себя пришел! Спи Святоша, утром расскажешь. До подъема два с лишним часа осталось.
– Спать! – Со своей кровати подал голос Старый, уже разобравшийся в ситуации, демонстративно отвернувшись набок.
Ф-фух! Олег перевел дух. А и то, правда. Может просто поспать удастся, хотя Ведьма как-то обмолвилась, что бывает сон в руку.
«Господи, спаси и сохрани меня грешного!»…
И ведь действительно, сон мог что-то предвещать. Сразу после подъема их бугор вызвал Воронцова к себе в «канцелярию», сообщил новость:
– Святоша, у тебя родная тетка объявилась.
Оказывается, случаются в жизни чудеса! Только почему так поздно? Чтоб выяснилось, что не один на белом свете, пришлось по детдомам поскитаться.
– Откуда..?
– Отцы церкви на Гельмана вышли. К ним ответ на твой давний запрос пришел. – Заглянул в блокнот, лежавший на столе прямо перед ним, зачитал, – Головко Ирина Юрьевна, в девичестве Воронцова, шестидесятого года рождения, уроженка села Покровское, Кичменгско-Городецкого района, Вологодской области, в настоящее время проживает… На! Сам разберешься.
– И, что теперь?
Хмыкнул и тут же скривился от боли, наверняка непонятная для всех болячка спазмом ковырнула организм. Справился, напялив на
– Прокатишься, повидаешься, благо здесь недалеко ехать. Украина, азовское побережье. Думаю, недели отпуска тебе хватит. А чтоб в дороге не скучно было, Мелкую с собой возьмешь. И мне спокойней. Она за тобой хоть какой-то пригляд обеспечит. Иди к отъезду готовься, поезд у вас через шесть часов отходит, на вокзал Михалыч отвезет. Иди.
Вышел оглоушенный неожиданной новостью. Сумбурно как-то все получается…
Едва тащившийся пассажирский поезд, тормозивший казалось у каждого столба, с большими потугами все же добрался до места назначения. Мариуполь. Толпа народа, не иначе возвращавшаяся с заработков в Москве, с энтузиазмом бойко покидала вагоны, перетаскивая тяжелые баулы и сумки, выплеснулась на перрон. Молодые парень и девушка с основной массой приезжих, налегке подались к выходу в город. По пути остановились, подошли к милиционеру, с интересом наблюдавшему за целенаправленным движением толпы.
– Не подскажете, где нам транспорт найти? – Задал вопрос парень.
– Не местные?
– Нет.
– Ага. Это вам,.. как в город выйдете, на улице Вокзальной окажетесь. Свернете влево, дойдете по ней до площади мичмана Павлова. Там сами все увидите. Там и конечная остановка троллейбусов и маршрутных такси. А вам куда дальше?
– В Мелекино.
– Тогда лучше частника ищите. Деньги на купоны в Москве обменяли?
– Не додумались.
– Молодежь! Здесь на северной стороне вокзала пункт обмена имеется, вот там и меняйте, в самом поселке при обмене жуки-менялы как липку обдерут.
– Спасибо.
– На здоровье.
Изначально поселок являлся рыболовецкой артелью помещика Мелеко, и очень долгое время был обычным рыбацким поселением. А уже в годы Советской власти на село обратили внимание, как на живописное курортное место. С тех пор в поселке началось строительство туристических баз и пансионатов от промышленных предприятий региона, и популярность курорта стала расти из года в год. В летние дни так хочется окунуться в прохладную водичку или полежать на берегу, любуясь набегающими пенными волнами. А где отдохнуть, оздоровиться, набраться бодрости, как не на море? Но кто бы догадывался из приезжих, каким неласковым бывает море в межсезонье! Сырость, слякоть и промозглая паволока серых дней, казавшаяся бесконечной. А ветра? Иногда они задувают мелкую песчаную пыль повсюду. От нее не избавиться, она даже на зубах скрепит. В этих местах могут жить только местные. Они даже не воспринимают этого неудобства.
Поселок, находящийся между Мариуполем и Белосарайской косой, тянется вдоль моря. Очень широкие и протяженные пляжи с белым песком, по нынешней поре пустуют. В самом поселке очень спокойно, нет каких-либо молодежных развлечений. Советский Союз канул в Лету, а с ним, как по мановению волшебной палочки, из этих мест исчезло и благополучие. Народ выживает, как может. Автовокзал, рынок, кафе, магазины с облупившимися, потрескавшимися стенами, все в «сером» запустении. С дикого пляжа в конце поселка, ветер словно по трубе сквозняком, прямо по центральной улице бросается с поросших жухлой травой дюн песком, засыпая им пустые прилавки покинутого всеми рынка. Погода – мерзость!