Кофе с молоком
Шрифт:
Я не удержалась:
— А чего ж не Алексеем?
Он принужденно засмеялся:
— Вот поражаюсь я вашему женскому умению обменяться информацией в рекордно короткие сроки. Ультразвуком вы общаетесь, что ли? Вроде обсуждали рецепт самсы, а вон куда зашли.
Я слегка обиделась, замолчала.
Он вынул сигарету, закурил. Неожиданно продолжил тему:
— Слово мы дали. Если родятся сыновья, назвать в честь друзей. А у Тимура старший сын, и три дочки. — Он засмеялся: — Но надежды исполнить зарок он не теряет, как видно.
Посчитав тему исчерпанной,
Я позвонила маме, чтобы не свалиться, как снег на голову.
Когда мы подъехали к воротам санатория, мама уже ждала меня там.
Уж не знаю, о чем они беседовали с тетей, но только она внимательно рассмотрела Каратаева.
Он неожиданно церемонно представился ей, уселся в машину, договорившись о том, что вернется за мной в шесть часов вечера, и отбыл, провожаемый нашими взглядами.
Мы с мамой тихо шли по аллее.
Я расспрашивала ее о самочувствии, о соседке по комнате, о том, как их кормят… Мама взяла меня за руку и неожиданно спросила:
— И сколько лет твоему Александру Алексеевичу?
— Сорок два. Но он — вовсе не мой!
Мама грустно улыбнулась:
— Мне он тоже понравился. Я понимаю, он старше, от него исходит уверенность в себе, опять же немалую роль в этой уверенности играют руководящее положение, дорогая одежда и машины, его деньги…
Я оскорбленно завопила:
— Мама, что же я, по-твоему, из-за денег? И вообще, вы с тетей все-таки все неправильно поняли. Ему до меня и дела нет! Он со мной и не разговаривает никогда, и видимся мы только по необходимости…
Она кивнула:
— Это означает только одно: он тоже понимает, что тебе не пара. Он, наверное, и в самом деле очень хороший человек, этот Каратаев.
Упавшим голосом я подтвердила:
— Очень.
Мама улыбнулась мне:
— Ты же знаешь, что мы с Ириной хотим, чтобы ты была счастлива. Ты уже достаточно взрослая, чтобы сама распоряжаться своей судьбой, но житейского опыта у тебя нет вовсе. Я очень надеялась, что ты встретишь и полюбишь своего сверстника, у вас будут общие воспоминания, вы будете вместе взрослеть. И, может быть, у меня будет внучка, похожая на тебя…
Я умоляюще попросила:
— Мамочка, давай не будем об этом, ладно? Ничего непоправимого в моей жизни не случилось, и я тебе первой расскажу, если будет что. Договорились?
Мама кивнула мне и вздохнула:
— Ну, кому же счастье, как не тебе, девочка…
Мы погуляли с мамой в парке, а потом устроились в беседке около пруда. Лебеди и дикие утки подплывали к самой кромке воды, и мы бросали им кусочки хлеба. Утки затеяли веселую возню у берега, и мы смеялись, наблюдая за ними.
Мама отправилась на очередные процедуры, а я осталась ждать ее у главного крыльца лечебного корпуса.
До назначенного времени оставался почти час, но около ворот я заметила знакомую машину. Впрочем, Каратаева в ней не было.
Повернув назад, я увидела его дружески беседующим
— Это директор санатория. Представь, он сам меня смотрел и сделал все назначения.
Каратаев, наконец, увидел, что мы рассекретили его присутствие, и простился со спутником, дружески пожав ему руку.
Подойдя к нам, объяснил:
— Однокурсник нашего Михаила Андреевича. Я приехал чуть раньше, чтобы вручить ему подарок от друга.
Мама улыбнулась:
— Пожалуйста, передайте от меня привет Михаилу Андреевичу. Мне гораздо лучше, и лечение явно идет на пользу. Правда, очень скучаю за девочками, но телефонная связь здесь хорошая, и мы каждый день перезваниваемся.
Мы подошли к машине, и мама повернулась к Александру Алексеевичу:
— Спасибо вам за все. За помощь Полинке, за внимание ко мне…
Каратаев исподлобья глянул на нее, и решительно прервал:
— Екатерина Васильевна, давайте все-таки объяснимся: Полина у нас работает больше полугода, и никто о ней худого слова не скажет. То, что я делаю для Полины, сделал бы для любого работника, которому нужна моя помощь. В бюджете предприятия для этого заложены определенные средства, например, ваше пребывание в санатории мы оплатили за счет средств социального страхования. А Полина у нас на хорошем счету. Понимаете, мы на работе проводим иногда больше двенадцати часов в сутки, и хочется, чтобы люди, которые находятся рядом, были тебе симпатичны, чтобы у них было все хорошо. Уверяю вас, работать так значительно легче. Так что особых своих заслуг не вижу, и благодарность вашу принимаю, но не только на свой счет. — Он посмотрел мне в глаза и строго сказал: — Я немного знаю вашу дочь, и мне не хотелось бы, чтобы она отрастила непомерное чувство благодарности.
Мы с мамой переглянулись, и я первой прыснула, представив себе эту отросшую благодарность в виде лосиных рогов.
Отсмеявшись, мама махнула рукой:
— А, да разбирайтесь вы сами…
Отъезжая, мы посигналили ей.
Несмотря на то, что ехали мы с приличной скоростью, в пансионат въехали уже затемно.
Охранник, увидев нашу машину, распахнул ворота, и мы проехали к коттеджу, который Лена показывала мне в прошлый раз.
— Мы останемся здесь? — спросила я.
Каратаев кивнул.
— В доме несколько спален, так что превосходно разместимся. Выбирай любую.
Я помогла ему забрать из машины коробки и огромный букет роз, явно предназначенные юбиляру.
На втором этаже все комнаты были стандартными, и я выбрала ту, что выходит на балкон. С него открывался изумительный вид на сосновый лес и берег озера.
Разобрав свою сумку, разложила на постели вечернее платье.
С этим платьем вышла целая история.
После предупреждения Каратаева, что мне понадобится вечерний наряд, я приуныла. В моем гардеробе, ввиду полной ненадобности, подобного не водилось. Надоумила меня Зинаида: