Кофе с сюрпризом
Шрифт:
Принц вырос, побывал в столице и порядком изменился, но ему по привычке продолжали доверять сокровище Мэйнардов. Правда, ждал он от этих встреч теперь совсем другого… Беззаботные вылазки к самым таинственным и волшебным местам в округе сменились томными прогулками по запущенному саду. Так продолжалось до тех пор, пока Эмбер не вернулась однажды домой без сопровождения, странно бледная и задумчивая.
Подол платья был измазан в земле и немного порван.
«Я оступилась, – пояснила Эмбер, глядя в сторону. – Я такая неловкая…»
Самая старшая
Даймонд пообещала, что пожалуется барону Мэйнарду. Джервис струсил и попытался её разубедить, затем перешёл к откровенным угрозам
А когда понял, что старшую из сестёр Мэйнард не запугать никакими карами, в сердцах бросил:
– Да она сама виновата! Смотрит, как опытная, а потом рыдает… Да она от рождения порченая!
…За эти слова Даймонд выбила драгоценному кузену два зуба одним ударом изящной ручки с фамильным перстнем-печаткой.
…Эти слова послужили причиной того, что отец лишил Джервиса наследства.
…И из-за этих слов Эмбер, которой прислуга обо всём донесла в тот же день, кинулась из окна своей зачарованной башни – но, к счастью, отделалась переломом голени и лихорадкой. А когда снова встала на ноги, то от Принцессы Мэйнардов осталась одна оболочка. Слухи вынудили Джервиса бежать на континент, опасаясь мести… и оставили Эмбер с разбитой вдребезги репутацией.
И кто знает, как повернулось бы колесо Судьбы, если б не дружба рассудительной Даймонд – в то время уже замужней дамы, к слову – с моей матерью, Ноэми. Познакомились они очень давно, ещё в пансионе, и пронесли тёплые чувства друг к другу через годы. Конечно, моя робкая и тихая мать ничего не могла сделать сама… зато она могла обратиться за помощью к леди Милдред.
Говорят, что бабушка тогда выкурила целую трубку, прежде чем ответить, и припечатала:
– Девочку надо вывести в свет. В этом же сезоне, не дожидаясь следующей зимы.
Как показали дальнейшие события, это оказалось верное решение.
Собственного особняка у Мэйнардов в Бромли не было, и Эмбер поселилась на Спэрроу-плейс. Приехала она в крайне подавленном состоянии, и первое время не хотела ни есть, ни пить, ни даже разговаривать. Разумеется, леди Милдред такое не устраивало. Она терпела несколько дней, а затем приказала страдалице явиться в библиотеку. О чём бабушка говорила в течение нескольких часов за закрытыми на ключ дверями, никто так никогда и не узнал, но после этого случая Эмбер преобразилась.
Она научилась смотреть собеседнику в глаза, улыбаться так, словно знает все его мысли до последней и высоко держать голову в любой ситуации.
Разумеется, новая Эмбер произвела фурор.
В очередь за танцем с нею записывались, наверное, ещё до начала
– Неужели вы верите, что какой-то провинциальный белокурый херувим мог заинтересовать меня? – и вздёргивала бровь, насмешливо ожидая ответа.
Если же на этом вопрошающий не успокаивался и имел наглость поинтересоваться, при каких обстоятельствах Эмбер упала с башни, она отвечала:
– Ах, эти старые, старые поместья… Знаете, мы, Мэйнарды, владеем этими землями уже семьсот лет, и башня даже старше самого титула. Старые, скользкие камни… Не просто старые даже, а древние – вы ведь понимаете?
После Горелого бунта мало кто из бромлинской знати мог похвастаться исключительно чистой и длинной родословной. Да и действительно благородные по крови и происхождению особы никогда не стали бы опускаться до столь беспардонных расспросов, поэтому намёка на превосходство со стороны Эмбер хватало обычно, чтобы слишком болтливые прикусили язычки.
И всё это было прекрасно – балы, поклонники, новая жизнь и закалённый в горниле невзгод характер… Но Эмбер категорически расхотела выходить замуж. Как-то раз много позже она обронила в беседе со мною:
– В то время мне казалось, что каждый, кто сознаётся в серьёзных чувствах ко мне, чем-то похож на Джервиса. А тот, кто не сознаётся… Вы понимаете ведь, Виржиния?
Я понимала… А леди Милдред, видимо, в своё время понимала ещё лучше и видела дальше. Да, можно оступившуюся принцессу научить держаться как ледяная королева – воспитание и счастливое детство во всеобщем поклонении никуда не делись, достаточно освоить несколько новых приёмов – и новая маска готова. Пикировки с соперницами, влюблённые вздохи поклонников и свита из старых дев служили неплохой опорой. Но когда сезон закончится, новоявленной королеве придётся вернуться снова в своё поместье… К той самой башне, в тот самый сад.
А Эмбер тогда только-только исполнилось семнадцать. Молодость легко учится и не сомневается, вступая на новый путь, но и в отчаяние ныряет также без сомнений и с лёгкостью.
Леди Милдред понимала, что Эмбер нужна была опора, нечто безусловное, непоколебимое, постоянное, кардинально отличающееся от эфемерного восторга поклонников и сиюминутных побед на балах. Кто знает – возможно, бабушка обсуждала этот вопрос не только с подругами, леди Абигейл и леди Эрлтон, но и с сыном; по крайней мере, помощь пришла именно с его стороны. И однажды за завтраком Эмбер услышала вместо привычного разговора о погоде лаконичное: