Кофейная история

Вэльская Алёна

Вечерний Белоярск традиционно радовал пробками, и мы медленно двигались в потоке спешащих по своим делам водителей и их пассажиров. Брат включил магнитолу, и мы всю дорогу подпевали "Би-2", "Сплинам" и Арбениной. Настроение, слегка подпорченное в начале, быстро поползло вверх; так что, когда мы подъехали к театру, я была само благодушие.

Денис аккуратно припарковался и помог мне выйти из машины.

– Ладочка, - заканючил он, - а ты не можешь посмотреть мою девочку сейчас?

Я закатила глаза в притворном негодовании:

– Будешь должен, - согласилась

я и протянула руки к машине, переключаясь на внутреннее зрение. Желтыми вспышками загорелись заклинания, которые Денис уже навешал на эту железяку. Не слишком сильные, но напичканные гроздьями, они покрыли почти всю машину.

– Денис, мне тут вешать свои заклинания даже некуда! Пусть либо все остается так, либо мне придется сносить твои и ставить все заново. Оно тебе надо?

– А какова нынешняя степень защиты?
– дотошно уточнил брат.

– Максимально возможная. Еще никогда я не видела, чтобы ты так защищал свою машину.

– Так это же новая!
– воскликнул Денис.
– И вообще: нет пределов совершенству.

– Пойдем уже, а то опоздаем, - поторопила я.

Брат еще раз проверил свои заклинания, поставил машину на сигнализацию, подставил мне согнутый локоть и наконец-то повел меня в театр.

Как и всегда, сначала мы остановились перед большим зеркалом в холле, чтобы я смогла убедиться в нашей неотразимости. Если не знать, что мы родные брат с сестрой, со стороны могло показаться, что мы с Денисом - супруги, до того мы не похожи. Он высокий брюнет, а я миниатюрная девушка с русыми волосами. На фоне столь яркого контраста общее терялось из виду, и никто не обращал внимания на то, что у нас одинаковые зеленые глаза, тонкие черты лица, узкие губы и высокие скулы.

После ритуального самолюбования, из-за которого Денис частенько надо мной подшучивал, мы медленно и чинно начинаем прохаживаться по фойе, ожидая первого звонка: раньше мы места свои принципиально не занимаем. Хождение имело самую банальную причину: посмотреть на собравшийся народ и обсудить его во всех подробностях. Здесь мы соревновались за право назваться самым наблюдательным и, чего уж греха таить, все это было на грани приличий. С другой стороны, разве приличным было являться в театр в мятых джинсах и футболке с Микки Маусом? Определенно, нет! Так что мы с братом легко оправдывали собственное злословие.

Сегодня улов был небольшой: одна дама преклонных лет в мини-юбке, вся увешанная бриллиантами; одна молодая женщина в платье, явно вытащенном из сундука ее бабушки; дети, громко чавкающие молочным коктейлем; счастливая парочка, попирающая все нормы морали и фотографирующая собственные попытки обменяться микробами на виду у общественности; жена, громко просящая мужа "хотя бы сегодня не позориться и не храпеть на спектакле". Стандартный набор человеческих фигур, случайно попавших в театр и пытающихся для галочки приобщиться к прекрасному.

Дали первый звонок, и мы с Денисом также чинно и торжественно пошли в зал. Огромный плюс моей работы не только в том, что билеты достаются мне бесплатно, но и в том, что места попадаются исключительные. Вот и сейчас на билетах значился третий

ряд и отличные места в серединке. Правда, почти все остальные на нашем ряду уже сидели, так что мы волей-неволей вынудили всех встать со своих мест и пропустить нас. Мило улыбаясь и извиняясь за причиненные неудобства, мы двигались к своим местам. Все шло, как обычно, пока мне не пришлось протискиваться мимо очередного мужчины, который самым наглым образом зажал меня, так что я вынуждена была буквально обтереться об него, чтобы пройти. Глаз на этого хама я не поднимала, но про себя успела передумать много чего нехорошего: прижиматься вплотную к незнакомому мужчине - не верх моих мечтаний. Хорошо, что я сижу через несколько кресел от него.

Оставшееся до третьего звонка время мы с Денисом потратили на изучение программки и списка актерского состава. Сегодня нам обещали фееричную постановку "Вечеров на хуторе близ Диканьки" в современной обработке, и, судя по заявленным актерам и режиссеру, спектакль обещал быть очень даже интересным.

Совершенно неожиданно, еще до начала представления, я почувствовала на себе взгляд. Так бывает: ты просто понимаешь, что кто-то вот-вот протрет на тебе дырку, до того явственно ты ощущаешь чужое присутствие. Я принялась осторожно вертеть головой по сторонам в надежде обнаружить того, кто так пристально смотрел, но мои попытки были прерваны погасшим светом и начавшимся представлением.

Я настолько увлеклась происходящим на сцене, что совершенно перестала обращать внимание на странный взгляд и только недоумевала: зачем смотреть на меня, когда актеры ТАК играют? Время до первого антракта пролетело совершенно незаметно, и перерыв стал для меня большой неожиданностью.

– По кофе?
– предложил Денис, когда мы снова оказались в фойе.

– Ты угощаешь! Мне латте с двумя ложками сахара.

–  Маленькая вымогательница, - засмеялся брат и пошел добывать нам сладкий напиток.

Однако в одиночестве я простояла недолго. Ко мне почти тут же подошла Танечка Иванова, специалист по связям с общественностью в нашей администрации, причем не одна, а с каким-то громадным мужчиной, упакованным в стильный костюм. Танюша, которую я знала благодаря работе брата, наверняка выгуливала в театре очередного очень нужного губернатору человека. Правда, чем мог заниматься двухметровый верзила с бритым черепом, с которого соскрести налет цивилизации, на первый взгляд, было легче, чем с кафеля в ванной отмыть налет, я не знала.

– Ладочка, какая встреча!
– защебетала Танюша, останавливаясь со своим колоритным спутником передо мной.
– Ты одна или как?

Вопрос прозвучал весьма двусмысленно, и я поймала на себе заинтересованный взгляд Танюшиного спутника, которому она в нарушение всех правил приличия не спешила меня представить.

– Здравствуй, Танечка, - пропела я.
– Денис отошел за кофе.

Иванова покивала головой и хотела было потянуть своего спутника дальше, но он не спешил уходить. Повисло неловкое молчание, которое нарушил вернувшийся с кофе Денис. Протягивая мне чашку ароматного латте, он укоризненно проговорил: