Кофейникс
Шрифт:
Правдами…
И вот в овражке лежит правда.
И все бы ничего, обменялись бы короткими любезностями и разошлись, если бы не одно но…
Правда была мертва.
Это было тем более странно, что раньше я никогда не видел мертвую правду, вообще в жизни не думал, что правды могут умирать. А вот нате вам, лежит правда, беспомощно раскинув крылья, обратив к небу остекленевшие глаза…
– Вот… посмотри, – спохватывается Люди-С-Клювами показывает на распростертую правду, – кто-то убил её… убил…
– К-кто?
– Что
Хочу ответить, что у меня и в мыслях не было его обвинять – не отвечаю, не успеваю, мой друг подхватывает меня под руку… вернее, никакой не друг, что мы вместе живем в заповеднике, это не значит, что мы друзья, и ни под какую не под руку, рук у меня тоже нет.
– Надо сказать правдам, – спохватывается Люди-С-Клювами, – сказать правдам правду… что убили правду.
Напоследок наклоняюсь над убитой правдой, пытаюсь разобрать её имя, получается что-то жуткое, Ведьмы-На-Метлах, похоже, это про какую-то страну, где живут ведьмы и летают на метлах.
Смотрим на правду.
И знаем, что смотреть нельзя, что что-то будет с этой правды, если смотреть, тревожное что-то, – и смотрим…
– …правду застрелили из лука, а потом добили копьями!
Это Люди-С-Клювами. Подхватываю:
– Их было тысячи нападающих, мы не увидели их лиц…
Это я. Ну а что вы от нас хотели, сколько мы шли, прежде чем увидели другие правды, сколько всего успело поменяться в нашей памяти, и теперь мы говорим совсем не то, что было на самом деле, попробовали бы вы сами через всю пустыню пройти, и ничего не забыть и не потерять…
Правды слушают нас – вежливо, и в то же время высокомерно, ишь, пришли тут какие-то старые слухи про страны, которых давным-давно нет, говорят что-то там, непонятно, что, так и быть, выслушаем их бредни…
– Однако, уважаемые слухи, вы ошибаетесь, – правда с большими белыми крыльями откашливается, – ничего подобного не происходило, мы все живы-здоровы, и все тут…
Смотрю на правду с большими крыльями, её зовут – Жгут-Ведьм, она стремительно летает вокруг света и рассказывает, как в какой-то стране жгут на кострах ведьм.
Меня передергивает. Я хочу возразить, что ничего подобного, что в этой стране никого не жгут, а ведьмы преспокойненько себе летают на метлах, заговаривают болезни, прогоняют непогоду, ворожат дождичек, чтобы урожай не засох.
Меня слушают. Насмешливо. Снисходительно. Я уже все понимаю по их взглядам, ну-ну, старая легенда где-то что-то там услышала, переврала все, что только может переврать, и теперь рассказывает непонятно что…
– Но это правда! – не отступаю я, – правда! Правда… убитая в овражке…
– …невероятно, –
Я оживляюсь, воодушевляюсь, хоть кто-то слушает меня, хоть кому-то не все равно, и Жгут-Ведьм добавляет, что, конечно, я много что приврал, ну не могу я не приврать, я же сколько шел через пустыню, растерял всю правду, нацепил на себя кучу вымыслов – и все-таки в этом что-то есть, убили правду про ведьму на метле…
– Убили, – киваю я, – мне знаете, что кажется… Она же хорошо говорила про страну с ведьмами… хорошо так говорила… а кто-то, видно, страну эту с ведьмами очернить хотел… вот и убил правду… и сочинил какую-нибудь выдумку, что-нибудь нехорошее про страну эту…
– Какая удивительная версия, как это вы хорошо придумали… – Жгут-Ведьм поднимает чаши, намекает, да вы пейте, пейте…
Пью – тут же успеваю заметить причудливые металлические конструкции под крыльями правды, меня передергивает, не может быть под крыльями у правды никаких болтиков и креплений…
Пробую вино, что за вкус, не может быть такого вкуса у вина, тут что-то не то… И надо что-то делать, и понять бы еще, что, а не понимаю, продолжаю говорить, как ни в чем не бывало…
– Мне кажется, кто-то очернить эту страну хочет… Ну, например, чтобы показать, какая дурная страна, какие вещи нехорошие там творятся, чтобы потом войной на эту страну пойти… Вот и убили правду, как там ведьмы на метлах летают, целебные зелья варят, а вместо неё сделали какую-нибудь другую, ненастоящую правду, например… например…
Не договариваю. Смотрю на Жгут-Ведьм.
Не успеваю ничего понять – меткий выстрел Жгут-Ведьм пробивает мне ногу, я бросаюсь бежать – на оставшихся трех, я даже забываю, что не умею бежать, мы были рождены, чтобы медленно странствовать из страны в страну, вышагивать по пустыням, а не скакать во весь опор.
Хлопанье металлических крыльев.
Щелчки выстрелов, пули взрывают песок, чаще, чаще, чаще…
Чувствую, что шансов нет, не может быть шансов у того, кто родился в стародавние времена, ходил по пустыням, по горам и долам, из страны в страну, пытался донести хоть крупицу правды, не затерявшейся в пути…
Бежать.
Высоко вскидывать голенастые ноги с десятками суставов…
Хлопанье крыльев.
Здесь.
Совсем рядом.
Прыгаю – далеко, высоко, полететь бы сейчас, да как…
Взмахиваю крыльями.
Еще.
Еще.
Еще.
Поднимаюсь в небо, все выше, выше, дальше, дальше, сам не понимаю, что такое случилось, да не может такого быть, не может…
Крики там, сзади.
Изумленные возгласы.
Переполох – держите его, держите-держите-держите, а-й-й-й-й, уходит-уходит-уходит…