Кофейня «Трикотаж»
Шрифт:
По пути внук рассказывал о том, как на самом деле работает шоу-бизнес: как продюсер вкладывает в раскрутку артиста большие деньги, а потом извлекает ещё большую выгоду. Денис говорил горячо, запальчиво и с каким-то пренебрежением. Сказал, что раскрутить можно хоть обезьяну. Фёдоровичу было неприятно слушать это. Не потому, что эти схемы обходили стороной человеческий талант, а потому, что внук говорил со злом и какой-то непонятной обидой.
Денис довёл деда до площади и ушёл к друзьям, в парк. Попросил не говорить матери, что оставил Фёдоровича одного. Дед покивал головой и отпустил внука. Молодость. Куда от неё денешься?
На площади
По сцене скакал молодой здоровый мужчина. Он пел плохо. Своё неумение он старался компенсировать нелепыми действиями – прыгал, словно безрогий козлёнок, раскачивал стойку микрофона, поднимал её над головой и тряс. После него вышли молодые люди со странными причёсками, в толпе говорили, что это была модная молодёжная группа. Музыка была настолько громкой, что забивала пение артистов. Фёдорович, глядя на полуодетых девушек из той группы, подумал, что это даже было к лучшему, что текстов песен слышно не было. Он огляделся вокруг: люди с равнодушными лицами смотрели в направлении сцены. Некоторые приходили, качали головами и уходили.
Фёдоровичу стало не по себе. Он ожидал услышать другую музыку, увидеть другие лица. Он с жалостью подумал о здоровенном детине, который ещё несколько минут назад прыгал по сцене.
Старик вышел из толпы и полез в карман за телефоном – он прикинул, что Денис не должен был далеко уйти. Телефона в кармане не оказалось. Неужели украли? Он спешно покинул толпу, среди которой разгуливали нечистые на руку люди.
Фёдорович растерялся. У газона старик заметил такси.
– Сынок, довезёшь на Молодёжную? – обратился он к белобрысому парню с красным лицом.
Водитель докурил, пристально посмотрел на пассажира и произнёс:
– Тысяча двести.
От неожиданности у Фёдоровича зазвенело в ушах. Он сунул руку в карман и достал фиолетовую купюру.
– У меня только пятьсот, – пробормотал дед, тряся в воздухе ценной бумажкой.
– Дед, сегодня гулянье, никто тебя за такие деньги не повезёт.
Фёдорович покачал головой и сказал:
– Ну хоть подскажи, как дойти? Или это тоже платно?
Старик, как бывший водитель, знал город неплохо. Однако в качестве пешехода дал слабину. Тем более парк находился в новом микрорайоне, и Фёдорович растерялся.
Таксист долго пристально и с прищуром смотрел на старика, а затем сказал:
– За спрос денег не возьму. Иди, дед, три квартала прямо до парка, пройдёшь через него, повернёшь на светофоре. Там, после перекрёстка, начинается Молодёжная.
Фёдорович вздохнул, поблагодарил белобрысого парня и пошёл по указанному пути.
Он шёл долго, несколько раз сбивался с пути. Его разум мутнился, ему начинало казаться, что он попал в какой-то страшный сон. Несколько раз он останавливался, присаживался на скамейку и слушал, как громко стучало его сердце. Стемнело и похолодало очень быстро. Наконец он нашёл дом и зашёл во двор, но там понял, что ошибся. Его окружали многоэтажки, они подпирали Фёдоровича со всех сторон, нагло смотрели на него светящимися окнами и будто смеялись над никчёмным потерянным стариком семидесяти лет. Высокие деревья с голыми ветками, похожими на лапы чудищ, грозно нависли над ним. Фёдорович не выдержал – опустился на колени и зарыдал. Воспоминания последних дней пронеслись перед его глазами каруселью: мелькнул
В тишине он вдруг услышал спасительные аккорды – играли на баяне. Старик пошёл на звук, как слепые котята ползут на зов матери. Он спотыкался, оступался, один раз даже упал, затем встал и дальше шёл на ощупь и вскоре зашёл в тенистый двор.
Баянист отошёл покурить, а женщины, которые до этого пели весело и громко, обсуждали свои бабьи дела. Когда к ним подошёл дед с обезумевшими глазами, они притихли.
Старик грузно плюхнулся на скамейку, поставил на колени инструмент и облегчённо выдохнул, будто баян был вроде стакана воды в пустыне.
Баянист молча наблюдал за происходящим в стороне.
В воздухе послышались первые неуверенные аккорды, потом они стали смелее и ярче. По воздуху, почти осязаемые, поплыли строки: «Утомлённое солнце нежно с морем прощалось…»
Влад. Чашка
Влад, как всегда, привёл Милу в её любимую кофейню, сразу заказал для девушки латте с ванильным сиропом и чизкейк с черничным конфитюром. Для себя он взял чай с облепихой, ягодами клюквы и мёдом. Напиток приятно согревал после прогулки по недружелюбному холодному ноябрьскому парку.
Он выбрал её любимый столик у окна на двоих, попросил у официантки Марины (бариста и официантов он успел выучить по именам) трикотажный плед и накинул на плечи Миланы. Она, как всегда, оделась не по погоде и поэтому промёрзла до дрожи. Накинув на её плечи плед, он сел напротив, как она любила. Милана грела о чашку с кофе свои длинные пальцы с бледными ноготками, похожими на половинки миндаля, и рассуждала вслух:
– Я правда не понимаю, как он мог забыть? Я же специально на прошлой неделе три раза намекнула ему, что двадцать пятого будет день нашего знакомства и что я хочу, чтобы этот день был запоминающимся и особенным! Ну почему мужики такие невнимательные?!
Влад, как всегда, когда она начинала тираду о мужчинах, подразумевая своего парня Севу, непринуждённо улыбнулся и сказал:
– Нам, мужикам, надо говорить в лоб. Мы по-другому не понимаем.
В доказательство своих слов он громко шлёпнул себя по лбу открытой ладонью.
Сам же он, в отличие от невнимательного Севы, знал о ней всё. Он помнил про то, как она самовольно ушла из детского сада и заблудилась, про то, что в школе у неё был разряд по шахматам, помнил, как она шла по асфальту босиком после выпускного вечера, и про то, что на факультет иностранных языков она поступила не потому, что хотела быть переводчицей, а потому, что это был чуть ли не единственный факультет, где на первом и втором курсах не было высшей математики, которой она боялась как огня. Она и по ЕГЭ смогла набрать проходной балл только потому, что он помогал ей по СМС.
Он знал всех её подруг. С тремя из них она пыталась свести его, но ничего не получалось. Владу они казались «постными тёлочками», как он говорил Милане. Он умел рассмешить её. Он чинил её утюги, микроволновки, компьютеры, помогал ей принимать роды у кошки Люськи и пристраивать потом котят.
Конец ознакомительного фрагмента.