Коффи проходит милю
Шрифт:
– Это мне тоже известно.
– И что вы собираетесь делать?
Я погасил свою сигарету о перила веранды и выбросил на улицу. Потом встал. Мне предстояла долгая холодная дорога домой, и чем скорее я выеду, тем быстрее доберусь.
– Хотел бы я это знать, помощник Макджи, - вздохнул я, - но я не знаю. Единственное, в чем я уверен, это то, что второй кусок пирога съел зря.
– Я скажу тебе кое-что, раз ты такой умный, - сказал он все еще пустым агрессивным тоном.
– Мне кажется, что не стоит открывать ящик Пандоры.
– Не я его открыл, - ответил я и поехал домой. Я приехал поздно, уже за полночь, но жена ждала меня. Я так и думал, что она будет ждать, но
– Привет, странник, - сказала она, а потом прикоснулась ко мне пониже.
– С этим парнем все в порядке? Он, как всегда, здоров и весел.
– Да, мэм, - Я поднял ее на руки, а потом отнес в спальню, и мы занимались любовью, сладкой, как мед, и, когда я дошел до высшей точки, до этого чувства величайшего наслаждения, когда отдаешь и получаешь, я подумал о нескончаемых слезах Джона Коффи. И о Мелинде Мурс, говорившей: "Мне снилось, что ты блуждаешь в темноте, как и я".
Все еще лежа в объятиях жены, в сплетении рук и бедер, я вдруг заплакал.
– Пол, - воскликнула она потрясенно и испуганно. По-моему, она видела меня в слезах не больше шести раз за всю нашу долгую семейную жизнь. Я никогда не был в обычных обстоятельствах слезливым.
– Пол, что с тобой?
– Я знаю все, - ответил я сквозь слезы.
– Я знаю, черт возьми, слишком много, если сказать по правде. Я собираюсь казнить Джона Коффи меньше чем через неделю, но девочек Деттерик убил Вильям Уортон. Это был Буйный Билл.
5
На следующий день та же группа охраны, что завтракала у меня в кухне после ужасной казни Делакруа, собралась там опять. Но на этот раз в военном совете принимал участие и пятый: моя жена. Именно Джен убедила меня рассказать все остальным, я сначала не хотел. "Ну неужели не хватит того, - спросил я ее, - что знаем мы?"
– Ты плохо соображаешь, - ответила она.
– Наверное потому, что все еще расстроен. Им уже известно самое главное: что Джон взят за преступление, которого не совершал. Возможно, теперь им станет легче.
Я не был так уверен, но прислушался к ее мнению. Я ожидал взрыва эмоций, после того как рассказал все Вручу" Дину и Харри (я не мог доказать, но я знал), однако сначала ответом было только задумчивое молчание. Потом, взяв еще одно испеченное Дженис печенье и начиная намазывать его толстенным слоем масла, Дин сказал:
– Ты думаешь, Джон видел его? Видел, как Уортон бросил девочек, а может даже, как насиловал их?
– Думаю, что если бы он видел, то попытался бы помешать. А Уортона он мог видеть, когда тот убегал, думаю, так оно и было. Но даже если и видел, то потом забыл об этом.
– Конечно, - сказал Дин.
– Он особенный, но не очень сообразительный. Он понял, что это был Уортон, когда тот протянул руку сквозь решетку и дотронулся до него.
Брут закивал:
– Поэтому у Джона и был такой удивленный вид, и такой... потрясенный. Помните, как он вытаращил глаза?
Я кивнул.
– Он использовал Перси как оружие против Уортона, так сказала Дженис, и я об этом долго думал. Почему Джону Коффи понадобилось убивать Буйного Билла? Перси, может быть, ведь Перси раздавил мышонка Делакруа прямо на его глазах, Перси сжег Делакруа заживо, и Джон об этом знал, но причем тут Уортон? Уортон так или иначе насолил нам всем, но, насколько я знаю, он совсем не трогал Джона, они и парой слов не обменялись за все время на Миле, да и те были сказаны вчера вечером. Тогда почему же? Он был из графства Пурдом, а белый мальчик оттуда вообще не видит негра, разве что тот сам забредет. Так почему все-таки? Что он обнаружил или почувствовал такого ужасного, когда
– И чуть сам себя не убил, - добавил Брут.
– Процентов на восемьдесят. Единственное, что приходит в голову близняшки Деттерик, только этот ужас может объяснить его поступок. Я говорил себе, что идея безумна, может, это просто совпадение. А потом вспомнил, что Кэртис Андерсон написал в первой записке о Вильяме Уортоне: Уортон - безрассудный и бешеный, он наследил и накуролесил по всему штату, прежде чем попался за убийство. "Накуролесил по всему штату". Я запомнил. Потом то, как он пытался задушить Дина, когда пришел. Тогда я подумал...
– О собаке, - подсказал Дин. Он потирал шею в том месте, где Уортон накинул цепь. Я не уверен, что он делал это осознанно.
– О том, как собаке сверну-ли шею.
– Во всяком случае я поехал в графство Пурдом проверить дела на Уортона - у нас ведь были лишь материалы об убийствах, приведших его на Зеленую Милю. Иными словами - о конце карьеры. А мне нужно было знать ее начало.
– Много проблем?
– спросил Брут.
– О да. Вандализм, мелкое воровство, поджоги стогов сена, даже кража взрывчатки. Они с дружком сперли пакет динамита и взорвали на берегу ручья. Уортон начал рано, лет в десять, но того, что я искал, не было. Потом приперся шериф узнать, кто я такой и что делаю, и тут мне повезло. Я наврал ему, сообщив, что при обыске в камере Уортона в матрасе нашли пачку фотографий маленьких девочек без одежды. Я сказал, что хотел бы узнать, не числится ли за Уортоном в прошлом педерастии, поскольку слышал, что в Теннесси была пара нераскрытых дел. Я ничего не упоминал о близнецах Деттерик. И у него, думаю, этой мысли тоже не мелькнуло.
– Конечно нет, - сказал Харри, - Откуда? Дело закрыто, и все.
– Я сказал, что, наверное, не стоит развивать эту версию, потому что в деле Уортона ничего нет. Вернее, там очень много всего, но не то, что нужно. И тогда шериф, его имя Кэтлит, рассмеялся и ответил, что в судебных делах отражено не все, что успел натворить такой подарок, как Билл Уортон. Но какая, дескать, теперь разница, ведь он мертв?
– Я ответил, что хочу просто удовлетворить свое любопытство, вот и все, и это его успокоило. Он провел меня к себе в кабинет, усадил, дал чашечку кофе с пончиком и рассказал, что почти полтора года назад, когда Уортону едва исполнилось восемнадцать, один человек из западной части штата поймал его в сарае со своей дочерью. Это не было изнасилование, нет, мужчина описал это Кэтлиту как "всего лишь грязным пальцем". Извини, дорогая.
– Ничего, - сказала Дженис. Но она побледнела.
– Сколько лет было девочке?
– спросил Брут.
– Девять.
Он вздрогнул.
– Этот мужчина сам бы проучил Уортона, будь у него братья или кузены, кто мог бы помочь, но у него их не было. Поэтому он пришел к Кэтлиту, но объяснил, что желает лишь предупредить Уортона. Никому не хочется, чтобы такие мерзкие штуки обсуждались публично, если этого можно избежать. Однако шериф уже имел дело с выходками Уортона - он упек его в спецшколу месяцев на восемь, когда тому было еще пятнадцать. И он решил, что с него хватит. Шериф взял трех помощников и приехал к дому Уортона. Они отодвинули в сторону миссис Уортон, когда та стала плакать и причитать, а потом предупредили мистера Вильяма, Крошку Билли Уортона, о том, что случается с прыщавыми юнцами, которые тащат на сеновал маленьких девочек, еще даже и не слышавших о месячных. "Мы хорошо предупредили этого ублюдка, объяснил мне Кэтлит.
– Предупреждали, пока не расква-сили ему лицо, вывихнули плечо и чуть не сломали задницу".