Когда боги спали

Коул Аллан

В процессе этой подготовки Ирадж буквально фонтанировал новыми идеями. Он ввел в практику новые тактические элементы и изобрел специальное снаряжение.

Полностью был занят и Сафар. В его распоряжении находилось всего лишь несколько магов, довольно слабеньких, но имеющих опыт сражений. Они рассказали ему, что следует ожидать, и он принялся обдумывать соответствующие контрсредства.

Сафар все старался делать по возможности проще. Изготавливая небольшие амулеты, он с помощью трюков, почерпнутых из книги Аспера,

придавал им необычайно много силы. Маги занимались дальнейшим массовым производством этих амулетов и раздавали их солдатам.

Он отказался от громадных запасов различных магических приспособлений, заказав лишь несколько тяжелых колесниц. В каждую он погрузил бочки с особым маслом с примесями порошка — эта идея тоже пришла к нему из книги Аспера.

Но самым важным из дел Сафара явилась встреча с отцом.

Все в отцовской мастерской было как в старые добрые времена: весело горела печь, сестра Кетера сидела за гончарным кругом, мать размешивала глазурь.

Видимо, Мирна тоже подумала об этом, потому что сказала:

— Прямо как в дни прежних караванных сезонов, Каджи. Нравились мне те времена. Все мы тогда торопились наделать горшков да блюд, чтобы продать хозяевам караванов.

Кетера простонала:

— Прошлый раз, когда мы занимались этим, я была беременна. — Она обхватила руками бока. — Я была вот такой толстой. Я даже говорить почти не могла, а коли пыталась, то тут же начинала поминать моего мужа-злодея, который довел меня до такого состояния.

— Будто ты сама в этом не участвовала, — фыркнула Мирна.

Кетера рассмеялась:

— Да нет, что говорить, и я получила свою часть удовольствия. Как и он. Вот только все остальное мне пришлось делать одной. По-моему, это нечестно.

— Лейрия, не покидавшая Сафара даже в момент посещения им семьи, завозилась в углу.

— Я рада, Кетера, что выбрала мой путь, а не твой, — сказала она. — Похоже, драться на поле боя не так болезненно, как рожать.

— Так-то оно так, — сказала Кетера. — Но зато у меня теперь есть мой Дмитрий.

Она улыбнулась, глядя на малыша, который в углу возился за своим маленьким гончарным кругом.

— Так что в конце концов я счастлива.

Внезапно она расхохоталась и прикрыла рот ладонью.

— Что это я разболталась? О каком таком конце?

Все засмеялись, даже Каджи, смутившийся от такого предмета беседы. Но поскольку говорила Кетера, которую он обожал за веселый нрав, то и он позволил себе развеселиться.

А маленький Дмитрий в углу, устав от возни с глиной, принялся играть у ведерка с водой. Он сунул в мыльную пену соломинку, набрал воды и выдул.

На конце соломинки образовался пузырь. Восхищенный Дмитрий стал надувать его больше, пока пузырь не раздулся в громадину, не оторвался от соломинки и не полетел по комнате.

— Смотри, мама! —

воскликнул он. — Шарик! Я сделал шарик!

Все повернулись посмотреть. Пузырь, отражая поверхностью сияние печи, медленно плыл в другой угол. Зависнув над горшками, он лопнул.

Все сочувственно зацокали языками.

— Не волнуйтесь, — сказал Дмитрий. — Я еще сделаю. Много!

Он радостно стал засовывать соломинку в воду и выпускать очереди пузырей.

Сафар, перестав улыбаться, обратился к отцу.

— Мне нужно, чтобы ты для меня кое-что сделал, отец, — сказал он.

Каджи нахмурился, не зная еще, что задумал сын.

Сафар достал несколько листов бумаги и принялся набрасывать рисунок.

— Сделай вот так, — сказал он, — но только тоньше. Настолько тонко, насколько сможешь. Не беспокойся, если получится чересчур хрупко.

Каджи взялся за рисунок.

— Я сделаю так, сынок, — сказал он. — Но ради Эсмира, зачем тебе это? И что ты с этой штукой собираешься делать?

— И не с одной, отец, — сказал Сафар. — Мне нужно, по крайней мере, два десятка.

— Вы возвращаете меня к Манасии? — затрепетал Калазарис. — Но зачем? Что я сделал, чтобы заслужить такую судьбу, ваше величество?

Калазарис стоял перед Протарусом и Сафаром. Глаза у шпиона были завязаны. Завязали ему их с тех пор, как Ирадж прибыл в Киранию.

— Только не говори нам, что такое заслуженное и незаслуженное, — сказал Сафар. — Наверняка у нас с тобой очень разные точки зрения на этот счет.

— Не волнуйся, друг мой, — сказал Ирадж. — Манасия тебя не убьет. Уж мы об этом хорошенько позаботимся. Ты будешь утверждать, что сбежал. Мозги у тебя шустро работают. А я позабочусь, чтобы побег твой выглядел мужественным поступком. А что произошло на самом деле, останется нашей маленькой тайной. И разберись сам со своим будущим. Представь, что я проиграл, а ты — на их стороне. Или представь, что я выиграл кампанию, а ты сохранил мне верность. Выбери только правильно. И в соответствии с этим поступай. И уж в следующий раз, когда встретишься мне, будешь точно знать, что ожидать.

— Я полностью уверен в вашей неизбежной победе, ваше величество, — сказал Калазарис. — И сделаю все, что прикажете.

— Приказ всего один, — сказал Ирадж. — Я хочу, чтобы ты доставил некое послание. Вот оно…

Всходила Демонская луна, когда Калазарис вонзил шпоры в бока коня и с громким топотом копыт полетел по пустыне.

Луна нависала над ночной равниной, красная, как заново рожденная. Местность окрасилась в оранжевый цвет, с щербинами чернильных теней. Калазарис заставлял скакуна огибать эти тени, каждый раз моля богов, чтобы не сбиться с курса, и глубоко вонзая шпоры в бока лошади.