Когда боги уходят

Алейников Кирилл

— Как это? — удивился автор.

Фавор снова размазал текущие сопли по лицу. Наверное, он страдал хроническим насморком.

— Когда автор начинает писать книгу, он конструирует мир, как делает это и Творец. Автор придумывает каркас, основу, в которой будут жить его персонажи, и наполняет её объектами различной сложности: от озябшей под снегом травинки до целой галактики. Едва слова, написанные простым человеком, обретают сколько-нибудь значимый вес, и мы в результате имеем ещё один параллельный мир, который развивается по вложенным автором законам и имеет такие же права на существование, как Арманнис,

Терра, Земля и все прочие.

— Значит, создатели компьютерной игры создали не просто игру, а другое измерение, и терраны пришли именно оттуда, — подхватил воздух, вероятно, поняв, о чем идет речь.

Андрей же пока ничего не понимал, но старательно скрывал это, кивая головой в нужных, на его взгляд, местах.

— Любая игра, любая художественная книга, любой кинофильм, даже мультфильмы порождают параллельные измерения. К слову, хорошо написанное четверостишие тоже может быть началом жизни нового мира.

— Выходит, любой человек может стать Творцом, — прошептал воздух, что получилось у него плохо. — Надо же…

— Мысль способна творить чудеса, верно? — улыбнулся Фавор.

— И всё-таки что мы решили? — вставил Андрей.

— А здесь нечего особо-то решать. Если автор согласится принять на себя ответственность за Арманнис, то всё будет в ажуре. К тому же, мне кажется, что автор — неплохой человек и не будет злоупотреблять своим положением.

— Но я до сих пор не понял своих обязанностей! — воскликнул автор.

— Они чрезвычайно просты и вытекают из твоей профессии, так сказать, — ответил Фавор. — Ты писатель, верно? А раз ты писатель, значит, и влиять на созданный тобой (или не тобой) мир ты можешь только через произведение, которое пишешь. В твоих руках жизнь и смерть персонажей, судьба государств и всё такое. Ты, к примеру, можешь начать свою новую книгу (назовем её «Когда боги приходят») такой фразой: «И пришел Творец в Арманнис, и увидел, что ни черта люди не изменились, и уничтожил его». После этого, я думаю, сложно будет рассуждать о дальнейшем бытии Арманниса.

— Я никогда не напишу такого! — испугался воздух.

— Потому я полностью тебе доверяю.

Помолчали, переваривая сказанное друг другом.

— Но если я до сих пор не Творец, то Арманнис существовал ещё до того, как я решил писать о нём?

— Выходит, что так, — согласился Фавор. — Но это было тем ещё приключением, вы со мной согласны?

— Да уж! — шумно выдохнул Андрей.

— Значит, мне можно вообще не писать про Арманнис? — спросил автор.

— Это было бы оптимальным вариантом, — согласился Фавор. — И Творец на месте, и не вмешивается в судьбы смертных.

— А если понадобится вмешательство? — не отставал автор. — Если вдруг потребуется непосредственное участие Творца?

— Я думаю, Арманнис изыщет способ связаться с тобой.

Фавор хлопнул в ладоши, и воздух больше не трещал. В конце концов, этот сопливый карапуз — дух книги и, вероятно, его языком писался роман.

Так подумал Андрей.

— Твой выход, дружище, — склонился ниц Фавор. — Становись равным богу!

Андрей широко распахнул глаза, в которых Арманнис взорвался Большим Взрывом…

ЭПИЛОГ

Прощание

Они стояли в лесу у хижины Валиуса. Старик, учитель, Ланс и Надя улыбались Андрею.

— Я

знал, что ты сможешь, — радовался Родган. — Я верил в это!

— Отлично сработал, вьюноша! Теперь, когда ты в курсе всего, может, отправимся к хитрецу Гарни да отпразднуем?

— Нет, — смущенно ответил Андрей. — На самом деле, мне пора.

Ланс обнял друга.

— Я счастлив, что был знаком с тобой, — сказал он. — Может, останешься?

— Нет, не могу, извини.

Надя поцеловала юношу в щеку.

— Удачи тебе, равный богу!

— Спасибо.

Андрей ещё раз обнял всех своих друзей, и, уже уходя, сказал:

— А ведь ты был не прав, Валиус! Я совершил поступок в своих интересах — воскресил вас!

— Подумай хорошенько, в своих ли? — прищурился Валиус.

Андрей решил, что подумает после.

Маленькие зеленые человечки вместе с кораблем исчезли из Тола. Терраникс вновь ушел под землю, и на его месте зацвела красивая долина, в которой расположилась маленькая деревушка. Император Варлесской Империи превратился в прожорливого троглодита, с которым быстро расправилась дворцовая стража. Драконша Фиала отныне была простой женщиной, потому что Андрей прочитал в глубинах её души сокровенное желание об этом. Говорящий ежик остался просто говорящим ежиком, но был рад, что своим участием помог спасению мира.

Каждую ночь, когда большой диск луны восходит на небосвод и катится среди далеких, недостижимых звезд, любой, подняв голову, может узреть новую звезду в самом центре луны, блестящую и переливающую всеми цветами радуги. Три Радужных Меча, сплавленные по центру клинков в единую шестиконечную снежинку, навсегда останутся в холодной пыли спутницы планеты как напоминание о Творце и о пришельце из иного мира, сумевшем занять его место.

Равный богу покинул Арманнис, чтобы вернуться домой…

ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА

Тут и сказочке конец

После того, как Андрей вернулся на Землю, мы встречались, причем неоднократно. Мы очень много говорили о прожитых приключениях, Андрей многократно перечитывал эту книгу… В некоторых местах он смеялся, в некоторых — глубоко задумывался. Он сказал, что многое из пережитого им в Арманнисе не нашло отражения в книге, как, например, Праздник середины весны, когда он с Лансом умудрился попасть в пьяную потасовку, или многочисленные казусы на тренировках у Родгана…

Я заметил, что скафандр, подаренный маленькими зелеными человечками, не упоминался более в повествовании, на что Андрей сказал:

— Скафандр на самом деле помогла мне. Вспомни Пещеру, где я чуть было не захлебнулся.

Не знаю, сколько помощи смог оказать скафандр юноше, но теперь я почему-то уверен: дар зеленых пришельцев по-прежнему верно служит Андрею даже теперь, когда он вернулся на Землю.

Не пропали и навыки юноши — он прекрасно владеет холодным оружием. Но вся та сила, которую дали ему Радужные Мечи, осталась в Арманнисе. Много раз я пытался разговорить его, желая узнать, что же на самом деле чувствует равный богу, какие тайны мироздания открываются ему, какие картины становятся доступны его взору. Но юноша не хотел говорить об этом. Лишь однажды он сказал, что это знание постижимо только для того, кто сумел пройти путь до конца.