Когда богу стало скучно. Том 4
Шрифт:
Глаза уже начали слипаться. После каждого моргания, становится всё сложнее открывать их.
Я если быть честным не особо и пытаюсь их открыть, просто плыву по течению, не знаю почему, мне слишком сложно даже начинать об этом думать. Сознание уже потеряла счёт времени, не могу понять сколько прошло с тех пор, как очнулся. Десять минут, час, а может целый день. Отключался я, или же был всё это время без сознания
Не могу понять. Странное чувство. Очень странное, никогда такое не чувствовал. Я даже не понимаю, нахожусь ли я сейчас в
Глаза открыты или же закрыты, что я вижу, что видел, на чём лежу, холодно мне или же жарко, я голодный или сытый, усталый или бодрый, злой, спокойный?
Ничего не могу понять. Совсем ничего.
––
Уже успевший сгнить нос, нос не человека, а чем-то напоминающий животного, дотронулся точно до такого же носа, но принадлежащему уже мёртвому собрату. Хотя как ни посмотри, их обоих с биологической точки зрения можно назвать мёртвыми.
Что сгнивший труп с парочкой дыр в ноге и голове, что стоящий на четырёх ногах, кости которых лишь в некоторых местах украшает уже успевшая позеленеть кожа.
На улице уже ночь, солнце давно исчезла с горизонта, оставив после себя луну, чей свет освещает силуэт этого же существа напоминающего пса, но только с двумя головами и похожих на него, но только с одной головой, стоящих в пяти метрах от него. Их пасти, направлены на двухголового, не двигаясь, видно они ждут его приказа.
Их число около десяти, и все они молча ждут. Их ожидание не продлилось долго. Он отдал приказ понятный только им. Это столб красного пламени в объёме с голову человека, а в длину с половину подростка.
Не успел столб потухнуть, как все разбрелись, кто куда, оставив главаря совсем одного, скулящего возле трупа монстра, которому уже никогда не суждено двинуться.
––
Слипшиеся веки с трудом открылись, ослепляя неподготовленные к яркому свету глаза.
“Что?”
Сморщившись, хотел уже рефлекторно прикрыть глаза рукой, как острая боль в плече заставила скрутиться.
–Твою мать!
Прошло некоторое время прежде, чем боль отошла. Вновь открыв глаза, отдышался, разглядывая толстый слой пыли, ориентировочно покрывший деревянный пол, освещаемый лучами, каким-то образом попадающих сюда.
“Где?”
Бросив взгляд на уже пустой индикатор сбоку, приподнялся в сидячее положение, скрипя зубами от боли в плече и правой ноге.
Стоило острой боли поутихнуть, как я осмотрелся.
“Что это ещё за коробка?”
Чувствуя пыль на ладони, которая только секунду назад лежала на успевшем погнить деревянном полу, я изучил помещение размером в два на три метра. Всё что здесь есть, так это два стула, задвинутых под маленький столик, который примерно мне под пояс, небольшое окно с которого свет проходит в помещение, только для того, чтобы неприятно бить по глазам, а так же кровать, упёртая о стенку в углу, напротив стоящей небольшой тумбочки.
“Там должно, что-то быть”
В голове всплыли изображения вкусного жаренного
У меня даже не журчит в животе, он уже, похоже, по болезненным ощущениям внутри начал поедать сам себя.
“Чёрт возьми, надеюсь там будет хоть, что-то”
Буквально молясь про себя, я с трудом дополз до тумбочки, взял её за закругленную ручку, до которой ещё надо было дотянуться целой рукой.
“Пожалуйста, пусть там будет хоть что-то”
Дверь быстро открылась. Там и в правду, что-то оказалось, но далеко не то, что я желал. Дохлая мышь, от которой уже начало вонять, вот, что встретило меня, стоило открыть дверцу. Этот запах, накопившийся в тумбочке, буквально ударил по носу, заставив в мгновение ока закрыть тумбочку.
–Чёрт, чёрт, чёрт!
Живот заболел ещё сильнее, меня опять скрутило. Только я постарался сжать живот руками, чтобы хоть как-то уменьшить боль, как плечо заболело так, что я чуть не потерял сознание, и всё это на фоне, продолжавшей ныть правой ноги.
Так я и пролежал минут с пять, прежде чем боль до конца стихла, оставив за собой лишь тихую злость, которую я никак не могу выразить. Ведь даже лишние движения мимикой, для меня уставшего непозволительная роскошь.
“Дьявол, что делать? Почему я не умер? Какого я вообще очнулся? Почему нет еды, почему я не могу даже двинуться, чтобы после не крючиться от боли?
Да боль немного стихла, но этого недостаточно, чтобы я хотя бы начал ходить и я ужасно хочу есть, да так, что хочется блевать, но нечем. Я хочу пить, пить, так, что уже, наверное, выпил бы собственную мочу, если бы она у меня была“
Осознав до конца в какой ситуации нахожусь, я бессильно заскрипел зубами. Я не сразу почувствовал слёзы отчаяния на уголках глаз.
“Что мне делать?”
Сколько же раз я?
Удары озноба, безжалостно наносят удар за ударом, заставляя ослабленное тело скручиваться от холода и боли.
Ледяной пот стекает со лба, прямо к глазам. У меня нет даже сил, чтобы их стереть, поэтому держу глаза закрытыми, от этого вдвойне страшно. Не знаю, сколько времени прошло, я даже не сразу заметил, что временами отключаюсь.
Уже насчитал раза три, хотя скорей всего было и ещё парочку, но я не заметил.
“Лучше бы я не рожала тебя. Надо было остановится на Дариусе”
Движение губ, зрелой женщины, которые я запомнил на всю жизнь, по крайне мере мне это кажется сейчас, всплыли в голове, словно на чёрно-белой плёнки.
Когда я увидел то движение, мне должно было быть около десяти, может меньше. Я точно тогда не мог читать по губам, поэтому кажется странным, что запомнил именно этот момент весьма отчётливо. Наверное, это потому, что в то время, я осознал кое-что, когда моя всегда спокойная мама, вдруг изобразила на лице злобу и бесконечное отчаяние.