Когда босс – извращенец
Шрифт:
Он подходит к панели и внимательно осматривает её.
– Панель заело – констатирует он. – Следовательно, диспетчеру мы сообщить ничего не можем. И телефон здесь не ловит.
– А диспетчеру разве сигнал о неисправности не поступает?
– Я повторю, Анна, лифт не сломан. Панель заело.
– Это значит, что мы здесь застряли?
– Какая вы, оказывается, сообразительная. Браво.
Игнорирую его едкое замечание.
– А если кто-то вызовет лифт? Он же должен поехать,
Босс ухмыляется.
– Это вам не лифт советских времен, Анна. У него совсем другая система. Пока мы отсюда не выйдем, он никуда не поедет.
– И что же нам теперь делать? – с нарастающей паникой спрашиваю я.
– Молиться, что кто-нибудь заметит наше отсутствие.
По голосу слышу – Азамат Рустамович явно меня осуждает.
– Вели бы себя нормально, ничего это бы не было! Нет же, вы начали лезть ко мне, как последний маньяк. Своим бы воспитанием занялись, понятно вам? – решаю высказаться я.
Напугал ведь до смерти с этим своим ремнем.
Он в упор смотрит на меня и свет от фонаря, который падает на его лицо, делает строгие черты его лица совсем уж зловещими.
– Если вы так осмелели, потому то собираетесь умирать, советую вам взглянуть на ситуацию более позитивно – произносит он жестко. – Потому что, уверяю вас, Анна, отсюда мы с вами точно выберемся.
Он подходит к углу, поднимает руку вверх, затем на пару секунд прикрывает фонарик ладонью, а после – снова открывает.
И так несколько раз подряд.
Когда фонарик перестает мигать, замечаю в углу крохотную камеру.
«Сигнал подает» – понимаю я.
Затем босс просто облокачивается о стену, словно всё от него зависящее он уже сделал.
Вид у него сейчас максимально беззаботный.
– Как раз проверим, не пора ли нам уволить кого-то из охраны.
Его расслабленность немного успокаивает и меня.
В конце концов, это ведь Роял Грейс, фирма с мировым именем!
Конечно же у них работают самые лучшие, самые внимательные охранники, которые обязательно заметят сигнал, который подал босс.
Стоит мне только уверить себя, что очень скоро мы выберемся отсюда, как вдруг фонарик в руке босса резко выключается.
– Тоже батарея села – равнодушно констатирует Азамат Рустамович.
Нет, только не это…
Обхватываю себя за плечи и до боли впиваюсь ногтями в кожу.
– Босс… – дрожащим голосом зову я.
– Что? – равнодушно доносится откуда-то из темноты.
– Я боюсь темноты. В смысле, очень-очень боюсь.
От страха становиться холодно.
Чувствую, что босс всё еще рядом, но то, что я совсем не могу его разглядеть, приводит меня в ужас.
– Я…Понимаете, у меня зрение плохое, я линзы ношу… – зачем-то
Парализующий страх холодом разрастается по груди, заполняет конечности и медленно расползается по всему телу.
– И что?
– Мне врач в детстве постоянно говорил, что я скоро ослепну. От меня так пугал, чтобы я много не читала, чтобы глаза не напрягала, потому что зрение очень быстро падало.
С каждой секундой понимаю, что контролировать себя становиться все сложнее. Я вот-вот впаду в истерику.
Босс молчит, а я продолжаю.
– Я с детства боялась, что открою глаза, и ничего не увижу. Только темноту. Я сплю с ночником постоянно, понимаете? – уже на высоких нотах заканчиваю я.
Ужас от того, что я снова и снова открываю глаза и ничего не вижу, возвращает меня куда-то в детство.
Умом я понимаю, что в лифте просто нет света, но это понимание находится где-то на поверхности, а страх…Тот самый страх из детства – он глубоко внутри.
Где-то так далеко, что мне до него не дотянуться.
– Ань… – совершенно другим голосом обращается он ко мне.
Вся едкость куда-то исчезла.
– Азамат Рустамович – быстро, порывисто дышу, чувствуя, что у меня начинается истерика.
Воздуха не хватает и в голове рождается новый страх – что, если мы здесь задохнемся?
Вздрагиваю от неожиданности, когда рука босса снова касается моей талии, только на этот раз там и остается.
– Ань, все хорошо.
Он уверенно притягивает меня к себе.
От страха тело уже сотрясает мелкая дрожь.
Вместо того, чтобы оттолкнуть его, сейчас я сама обхватываю его за шею, утыкаюсь носом в его грудь и крепко-крепко зажмуриваю глаза.
Прямо будто плюшевого мишку обнимаю.
То, что у этого мишки что-то бессовестно упирается мне в живот, я благоразумно решаю игнорировать.
Бракованный немного.
– Всё хорошо, Ань – вторая рука босса принимается гладить меня по волосам, а я еще плотнее прижимаюсь к его груди. – Просто закрой глаза и представь, что ты спишь. Ты ведь когда спишь, тоже ничего не видишь, верно?
– Верно – шмыгнув носом, соглашаюсь я.
Меня папа в детстве так успокаивал.
Я как-то после посещения того врача проснулась среди ночи и от страха закричала на весь дом. Даже сдвинуться с места не могла, думала, что уже ослепла.
Папа мне тогда ночью то же самое говорил. Так же обнимал, по волосам так же гладил…
А на следующее утро поехал в магазин и купил мне ночник, с которым я до сих пор не расстаюсь.
Виталик всегда смеялся над этим моим страхом, а когда увидел розовый ночник с рюшками, то у него вообще истерика началась.