Когда деревья станут большими, или Синий саван
Шрифт:
Дэрелл заговорил почти шёпотом:
– Здесь можно услышать необыкновенное эхо. Слово, произнесённое мужским голосом, подхватывается бесконечными голосами, и вместо того, чтобы постепенно затихнуть, как случается с обычным эхом, оно становится всё громче и громче с каждым его повторением, и так продолжается до тех пор, пока не взрывается, подобно удару грома, и затем исчезает где-то в бесконечности туннеля. Это явление использовалось ещё в те далёкие времена, когда пары подбирались не учитывая симпатию. Низкий голос, который вследствие необычной природной аномалии воздействует
– Интересно, раньше я не слышала об этом и даже не думала о предыстории ритуала, – заметила избранная, с возросшим любопытством оглядываясь по сторонам.
Дэрелл устроился в середине зала, расположившись прямо на неровном каменном полу, и, откинувшись на спину, прикрыл глаза.
Дилия опустилась рядом. Почему-то ей безумно захотелось проявить заботу. Поцеловав, едва касаясь губами кожи, она смахнула непослушную прядь с его лица. Дэрелл убрал руку и с улыбкой взглянул на неё.
– В определённом смысле я даже рад, что всё так сложилось.
Избранная с осуждением посмотрела на хранителя.
– Ты сам знаешь, что это неправильно…
Мужчина слабо кивнул.
– Да. Но я лучше умру, чем опять потеряю тебя.
Дилия обняла его в попытке скрыть навернувшиеся слёзы.
– Ну, ничего, – убеждала она сама себя, – главное, что сегодня можно забыть о тревогах и просто побыть вдвоём.
Но мрачные мысли не оставляли Дилию. Она хотела бороться, однако не знала как. С той злополучной поры, когда силы предательски покинули её и до момента, когда расщеплённое сознание сыграло с ней злую шутку, избранная ощущала, что земля уходит из-под ног. Даже сейчас, в объятьях своего хранителя, тревога и пустота не давали передышки.
Дэрелл аккуратно отстранился, нежно поцеловал в губы и, присев, обхватил голову руками.
– Тебе пора идти? – спросила Дилия, последовав его примеру.
Хранитель, улыбаясь, покачал головой и посмотрел на неё тем самым взглядом, в котором читалось восторженное умиротворение. Прилив тепла и нежности на мгновение откинул тяжкие раздумья в глубины чертогов сознания, вернув беззаботную светлую радость происходящего здесь и сейчас.
– Этой твоей улыбки мне не хватало больше всего, – призналась Дилия.
Дэрелл засмеялся, и его голос разнёсся по удивительной пещере волшебным эхом.
– Не могу полностью исключить возможность, что твоё заявление только учтивая лесть, но я хочу верить, – вновь прошептал он на фоне всё продолжающегося эха.
– Признаваться в подобном не входило в мои планы. У меня просто вырвалось…
Дилия вскинула голову.
– Если допускаешь, что кое в чём я разбираюсь лучше тебя, то
Дэрелл долго смотрел в немного посветлевшие глаза любимой, потом улыбнулся и кивнул головой.
– Ты права. Уверен, что я просто неотразим! – улыбаясь в ответ, сообщил он и вдруг взял её руку в свои ладони.
Смех, словно пролетев всё внутреннее пространство, усилился и, лишь когда достиг своего апогея, затих:
– Ты чувствуешь дар? – неожиданно задал вопрос хранитель.
– А ты уже забыл, что он исчез? – возмущённо проговорила Дилия.
Дэрелл слегка побледнел.
– Нет. Но сила возвращается.
С этими словами хранитель коснулся кончиков её пальцев, и на мгновение Дилия почувствовала свою магию.
– Этот процесс может оказаться длительным, но всё вернётся.
– Но почему? – воскликнула Дилия, не отводя глаз от ладони.
– Может, кто-то блокировал твой дар на поверхности, но когда ты попала в подземелье, отрезанное от остального мира, воздействие прекратилось – и магия возвращается.
– Логично, но это значит, что в Сайво я опять стану бесполезной…
– Боюсь, это вполне возможно. А сейчас пойдём ближе к платформе. Я намерен предложить тебе демонстрацию местного природного явления.
Дилия, улыбнувшись, охотно последовала за своим хранителем.
Глава 24
Радьен выглядел устало. Зеркало явило правду, не прикрытую вуалью, сотканной из сумеречных теней уходящего дня. А ему бы хотелось этой лжи. Поспешно опустив глаза, император отошёл от немилосердного зеркала и, окинув комнату придирчивым взором, вздохнул. Старый, давно оставленный дом смотрелся весьма потрёпанным и заброшенным. В юные годы именно здесь они с Агарой были счастливы вдали от всего мира. Однако вернуть жилищу прежний вид было ему под силу.
В голове сменялись картинки вариантов обновления неказистой обстановки, и это быстро отвлекло от печальных образов, напомнивших о настигнувшей его старости.
Щёлк – и кресло у окна украшено разномастными подушками, надёжно скрывшими от взгляда дыру в обивке.
Щёлк – разбросанные повсюду глиняные горшки выстроились в ряд на подоконнике, не оставив места для паучьего семейства.
Щёлк – и заржавевшая кровать укрыта цветастым пледом.
Щёлк – и колченогий стол обрёл утерянную устойчивость, опершись ножкой на давно заброшенную в пыльный угол книгу.
Единственный уцелевший под тяготами неумолимого времени табурет водрузился рядом, горделиво поглядывая на менее удачливых собратьев, отправленных в топку.
Щёлк – и опасно накренившийся шкаф намертво пригвождён к стене.
К полуночи дом приобрёл обитаемый вид, а огонь в очаге наполнил комнату долгожданным уютом.
Последним, что заставляло его испытывать неприятные чувства, осталось то самое зеркало. Радьен долго не решался подойти к нему вновь. Собравшись с силами и избегая отражения, он торопливо накинул на раму тряпицу. Потом, сняв с гвоздя, быстро переместил зеркало под кровать, задвинув подальше.