Когда гроза сверкала
Шрифт:
Несколько свечей горели на столе за которым сидела женщина тридцати с небольшим лет, ее лицо было немного несимметрично, правая сторона была немного деформирована, видимо, последствия какого-то заболевания или несчастного случая. Волосы аккуратно собраны в платок с рисунком похожим на икону. Кроме стола в комнате были подсвечники на длинных ножках, которые стояли на полу. Несколько свечей, хаотично расставленных по комнате, горели и слегка потрескивали. В дальнем углу под самым потолком висела икона, я не смог разглядеть того, кто на ней был изображен, но не это меня удивило. Больше я удивился кресту
Ведунья молча указала рукой на стул перед столом. Я присел, потирая вспотевшие ладони об джинсы. В комнате висело напряженное молчание, я не знал, что нужно говорить и нужно ли вообще. С другими псевдо-провидцами было как-то проще. Здесь же энергетика была какая-то грузная, которая давила прям изнутри. Запах свечей смешивался с непонятными ароматами, то ли трав, то ли каких-то косметических масел, что еще больше усиливало тяжесть обстановки.
– Что тебя беспокоит!? – прервала молчание ведунья.
Я даже немного вздрогнул от резкости тона ее голоса, словно я десятый раз спрашивал ее об одном и том же, и вот она, наконец, потеряв всякое терпение, гаркнула мне, отвечая в очередной раз один и тот же ответ.
Небольшая растерянность взбудоражила во мне бесконечный поток мыслей. Я не мог сообразить с чего мне начать. Спустя несколько секунд я сказал то, что и сам не ожидал:
– Как бы вам сказать, – я смотрел на пламя свечи, которая стояла в метре от меня – я скептически отношусь к вам и ко всем, кто твердит, что может видеть чужое прошлое и будущее. В последние дни я побывал у нескольких человек, которые убеждали окружающих, что обладают сверхъестественными способностями. Но их убеждения и реальность никак не пересекаются. Они лжецы. Никто из них ничего толкового мне не сказал. Я прошу, если у вас нет паранормального дара, скажите мне. Не будем зря тратить время.
Ясновидящая кинула на меня резкий взгляд, мои слова явно ей не понравились. Она взяла в руки какие-то разноцветные камни, потрясла их и раскинула по столу. Некоторое время разглядывала их, словно пытаясь запомнить. Потом посмотрела на меня.
– Возьми один камень.
Я послушно взял один камень, выбрал самый маленький. На вид это был обычный камушек, как те, которые валяются на берегу моря. Она протянула ко мне руку и я положил камушек ей на ладонь. Ведунья вновь принялась его разглядывать.
– С ребенком пришел. – произнесла она.
Меня слегка качнуло от ее фразы. В глазах потемнело. Снова начало давить в горле.
– Дай ее фотографию. – добавила она.
Я достал из заднего кармана джинсов кошелек, в одном из отсеков под банковские карточки хранилась, слегка выцветшая, фотография десятилетней Ульяны.
– Фотографии шесть лет. Ничего? – я положил фото на стол.
– Посмотрю.
Ведунья то прислоняла ладонь к фотографии, то шевелила пальцами над ней на расстоянии, внимательно рассматривала, потом капнула прозрачную жидкость и размазала пальцем по той части фотографии, где была изображена Ульяна. Ее светло-русые волосы были аккуратно спрятаны под зеленую, в цвет глаз, повязку, на которой сверкали, от света уличных фонарей, снежинки. Рядом с ней Оксана. Они
– Не могу точно сказать, или болеет она сильно, или фотография старая, слабая энергия.
« Ну зачем я сказал, что фото старое, будет теперь юлить из стороны в сторону» – промелькнуло у меня в голове. А что, если она не врет? Что если правда что-то чувствует?
– Можно хоть что-то конкретнее? – дрожащим голосом произнес я.
С огромным трудом мне удавалось сдерживаться, чтобы не впасть в истерику от, внезапно, наполнившей меня тревоги.
– Я попробую. – ответила ведунья.
Она вновь начала всматриваться в фотографию, щупать и едва ли не нюхать ее. Меня разрывало волнение. С одной стороны я ждал с нетерпением ее объяснений, а с другой у меня возникало ощущение, что это цирк в исполнение очередной шарлатанки.
– Извините, но я, к сожалению, не могу вам помочь, информация не читается. Но она точно жива. Все будет в порядке. – произнесла ясновидящая.
Я не поверил ей и мысленно поблагодарил, что хотя бы в момент, когда у человека действительно горе, она не стала фантазировать и отступила.
– Может хоть что-то скажете? – спросил я, едва сдерживая слезы.
Женщина не проронила ни слова в ответ.
– Пять дней назад она пропала… – сказал я и посмотрел на фото Ульяны – никто ничего не видел, от полиции пока результата нет и мне кажется не будет. Мы искали по всему городу и окраинам, с раннего утра и до позднего вечера, каждый день. Я успел наездить сотни километров в надежде найти ответ у пророков и гадалок. Я просмотрел сотни видеозаписей с камер по всему городу и ни на одной не увидел свою дочь. Мне о вас рассказывали многие люди, они говорили, что вы настоящий экстрасенс. И сегодня женщина вышла от вас с фразой: Она все верно сказала. Неужели мне вы ничего не можете сказать?
– Извините, но тут я бессильна.
Я вернул фото Ульяны в кошелек, попрощался, вышел из комнаты в маленький коридор, затем в прихожую. Кроме женщины секретаря никого не было, не оглядываясь на нее буркнул «до свидания» и направился к выходу.
Тонкая свеча надежды на подлинность ведуньи погасла, оставив после себя лишь обжигающее душу пятно парафина. Не имея ни малейшего представления о дальнейших действиях, я отправился домой. Сил совсем не оставалось, я понимал, что мой отдых может отнять время у дочери, но думать, хотя бы смутно, совсем не мог.
Оксаны не было дома, «наверно у соседки льет слезы» подумал я. Ее можно понять. Прошло пять дней с момента, когда Уля пропала. Оксана не плакала только когда спала, а спала очень мало, всего три-четыре часа в сутки. Общалась со мной не особо охотно, часто уходила в спальню, когда я был дома, то ли избегая меня, то ли хотела быть одна. В этом ее можно было понять. В исчезновение дочери, кроме меня никто не виноват. Я не смогу себе этого простить даже при самом благоприятном исходе, если моя дочь жива и с ней все будет в порядке. Пятый день кошмара ее жизни благодаря мне. Перед глазами возникали самые страшные картины, что могло с ней произойти. Стоило закрыть глаза, как тут же в голове звучал ее крик о помощи, а лицо искажалось в гримасе ужаса и боли.
Конец ознакомительного фрагмента.