Когда идет дождь
Шрифт:
– А Дэн тут при чём?
Дэн встал, шатаясь, подошёл к монитору, закрыл пятернёй лицо и запечатанными рукой губами произнёс.
– Я свинья, Жан…
– Что? Ты почему там, Дэн? Почему она голая, Дэн?
– Ты совсем идиотка? – спросила Лена. – «Ты почему там, Дэн?! Почему она голая, Дэн?!»
– Ты почему там,
– Заткнись, – приказала Лена. – И выпей что-нибудь успокаивающее.
– Она же жирная, Дэн! Посмотри, она жирная! Она жирная, жирная, Дэн!
– Свадьбы не будет, – сказал Дэн и захлопнул крышку.
– Молодец, – похвалила Лена. – Я знала, что ты талантлив.
В постели у них ничего не получилось, ну, или почти ничего.
– Не переживай, – успокоила его Лена. – Это стресс. Всё хорошо будет.
Дэн кивнул и закурил в постели.
– И как ты догадался ко мне прийти? – Лена забрала у него сигарету и затянулась.
– Никак, – сухо ответил он. – Мне подсказали.
– Что?! – Лена приподнялась на локте и тяжёлой грудью нависла над ним. – В каком смысле – подсказали?!
– В том. В отделе кадров тётки чай пили и сплетничали, что в мужскую прозу только через постель попасть можно. Все авторы так издаются.
Дэн отодвинул её грудь и посмотрел на настенные часы.
– О, мне пора. Сиделку подменить нужно.
– Ка-а… Какую сиделку?! – в голове у Лены застучал металлический молот, как бывает при высоком давлении.
Дэн вскочил и, быстро одеваясь, равнодушно объяснил.
– Мама у меня после инсульта парализованная. Сиделка только до восьми. Обычно Жанна её подменяла, но теперь – сама понимаешь…
– Так. Всё. – Лена встала и тоже начала одеваться. – Я с тобой. Хватит делать из меня последнюю суку.
– Подожди, – Дэн попытался остановить её. – Как я маме всё объясню?
– Я
– Ей нельзя волноваться! – Дэн не сдавал ни пяди личного пространства, но не на ту напал.
– А она волноваться не будет, я гарантирую. Она обрадуется.
– Нет, Лен, не так сразу, пожалуйста… Я должен привыкнуть.
– К чему?
– К тебе. К своему новому положению.
– Вот и начинай привыкать. Поехали.
Они были уже в подъезде, когда Дэн снова замешкался и сказал:
– Но мне ещё в одно место надо заехать.
– В какое?
– Тут недалеко, в детский садик. За дочкой…
– О, господи…
Одиночество превращалось в неодиночество с такой дикой скоростью и с таким накалом, что Лена почувствовала лёгкую тошноту.
– Сколько ей?
– Три года.
– Где её мать?
– В наркологической клинике.
– Ты с ней разведён?
– Уже год как.
– Кто ещё из больных родственников и детей у тебя есть?
– Никого! Только старый сенбернар, я взял его из приюта.
– Ты псих, – сказала она. – Но мы всё равно будем вместе.
Лена побежала вниз с такой скоростью, что Дэн едва за ней поспевал.
Всё было так, как она хотела – дождь в лобовое стекло, дворники, разгоняющие потоки воды, его руки на руле и огонёк сигареты, который она видела краем глаза. Не было только джаза, зато пробка – пробка была огромная и тягучая.
– У меня ощущение, что это сон, – усмехнулся Дэн.
– У меня тоже.
– И почему я? У тебя же много других авторов, которым ты помогла пробиться.
– Не знаю, – пожала плечами Лена. – Просто ты первый, кто согласился бросить любимую женщину.
Помолчав, она сделала контрольный выстрел:
– И в отличие от тебя, они хорошо писали.
Конец ознакомительного фрагмента.