Когда камни меняют цвет
Шрифт:
Признаться, Тиен ревновал, но не показывал этого, даже принимал, как должное. Именно этого когда-то желал покойный лиор – отец Альвии, именно так и должно было происходить изначально, пока нож убийцы не нанес господину сокрушительный удар. Только рок и попустительство предателям самого Дин-Таля увеличили и искривили путь Дин-Кейра к предначертанному. И теперь он забирал всё, что полагалось ему по праву: жену, должность, уважение соратников и почитание воинов, над которыми он принял главенство, когда пришло время.
И все-таки неприятная жалящая
Жить с таким грузом было тяжко. Он страдал по утерянной любви, сожалел об утраченной дружбе, и мучился от сознания, что сам себя обрек на эти муки. И когда Райверн протянул ему руку, Тиен, одарив бывшего друга удивленным взглядом, сжал его ладонь и вдруг ощутил облегчение, словно путы, стянувшие грудь, наконец, исчезли. Это был первый шаг к возрождению, словно риор вернулся в тот день, когда перед ним лежали две дороги, и теперь Тиен, наконец, выбрал правильную. Только было жаль, что слишком сильно запоздал с выбором…
Эта мысль неожиданно вернула советника в Тангорскую крепость и к его обитателям. Верней, к обитательнице. «А вы, риор советник, зло на нее таите?», – всплыл в голове вопрос стража. Тиен усмехнулся и отрицательно покачал головой, отвечая своим размышлениям. Стоило быть откровенным с собой – прежней ненависти не было. Впрочем, это он понял еще вчера, когда смотрел на женщину, больше походившую на призрак, чем на человека полного жизни.
А сейчас вдруг ощутил укол жалости. Это было странное и непонятное чувство, потому что он никогда не сочувствовал этой женщине, которая сама вырыла для себя яму.
– А я-то чем лучше?
Дин-Таль усмехнулся. Пожалуй, даже хуже. Его молчание позволило заговору разрастись до размеров огромной паутины, в которой запутались они все, и Ирэйн стала такой же мухой, как Райверн, Альвия, Родриг Дин-Кейр, Дин-Бьен и те, кого уже не было в этой жизни. Да и сам Дин-Таль едва не пал жертвой отголоска собственной подлости, вернувшегося к нему спустя восемь лет. И если бы не Ирэйн…
– С ума сойти, – изумленно произнес риор, глядя на свое отражение в начищенном медном кувшине. – Этак я еще и оправдаю ее!
Он покачал головой, но мысль, уже когда-то посещавшая его, не ушла. Это вызвало раздражение. Осмысление давних событий уже произошло, уложилось по полочкам и успело покрыться пылью. А теперь вдруг эта пыль вспорхнула мутным облаком, открывая пустующее место, предназначенное женщине, изгнанной из воспоминаний. И самым неожиданным было то, что он больше не видел в ней того
«А ведь она пошла на это ради тебя», – это были слова Альвии. Она сказала их в тот день, когда Ирэйн была взята под стражу. Сам Тиен был удивлен тем, что предательнице сохранили жизнь. Готов был разорвать собственными руками за то, что она посмела пойти против своей кузины, его возлюбленной и госпожи Эли-Борга. Но лиори рассудила иначе, не углядев на вероломной кузине того греха, который привел в руки палачей иных предателей. И во взоре Перворожденной, когда она говорила эти слова Дин-Талю, был укор и даже осуждение за его желание смерти преступнице.
– Сейчас расплачусь, – ворчливо буркнул Тиен.
А следом пришло возмущение. Да в Архон! Что это?! Укол совести? Вот уж глупость! Совесть уже давно перемолола его кости до мелкой пыли, сколько можно еще проходить через ее мясорубку?! И если прежде Дин-Таль понимал свою вину, то теперь не желал мириться с ненужными размышлениями и открытиями. В конце концов, он любил и переживал за дорогую ему женщину, потому его ненависть к изменнице была понятной и справедливой!
– Хватит, – оборвал себя риор. – Пора служить Эли-Боргу.
Однако прежде, чем покинуть крепость, он хотел повидать Дин-Шамиса. Жить в Тангоре советник не хотел. Соседство с Роэном и его семейкой совершенно не устраивало Тиена. И изгнав из головы все досужие размышления, советник покинул выделенную ему комнату.
– Доброго утра, риор смотритель, – поздоровался с Шамисом Дин-Таль, войдя в его комнаты.
– Доброго, – буркнул смотритель. Тон его был не слишком любезен, и Тиен удивленно вскинул брови. Однако Шамис быстро справился с досадой и спросил уже вежливо: – У вас есть какая-то нужда, риор советник?
– Пока только завтрак, – ответил Дин-Таль, присматриваясь к хозяину комнат. – И еще, – смотритель крепости ответил внимательным взглядом: – Я решил, что ночи будут проводить здесь. Так что пусть к вечеру протопят мою комнату и согреют воды. Также я прошу позаботиться о моих людях, сегодня они вернутся со мной.
– Но Тангор более подходящее место… – с изумлением начал было Дин-Шамис, однако советник прервал его:
– Там слишком суетно. Так что на время проведения проверки возьмите в расчет меня и мое сопровождение. Огласите сумму, я выдам вам эти деньги за провизию, которая будет использована, равно как за дрова и воду.
– Но Тангор! – воскликнул смотритель.
– Вас чем-то не устраивает мое соседство? – полюбопытствовал советник.
– Мне просто непонятно, риор Дин-Таль, – умерив невольное возмущение, ответил Шамис, – зачем вам тюрьма, когда в городе вы найдете мягкую постель и изысканную кухню…
– А так же неутомимого в своем рвении градосмотрителя, – усмехнулся Тиен. – Здесь мне будет спокойней.
– И все-таки…
Дин-Таль прищурился. Он внимательно оглядел смотрителя крепости, и тот прервался, так и не договорив того, что хотел сказать.