Когда любить нельзя…
Шрифт:
Посмотрев на понурившегося Геннадия, Мария вдруг с удивлением почувствовала, что ей почему-то его жаль. И эта жалость почти вытеснила обиду за ту боль, которую он ей причинил. Наверняка, гомосексуалистам тоже жить непросто. И не только из-за вполне понятного неприятия, которое наблюдается по отношению к ним со стороны гетеросексуальной части населения, но и потому что найти постоянного спутника жизни им тяжелее. Если уж женщине среди миллионов мужчин-«натуралов» трудно найти того, кто бы ее любил и был бы ей верен, то каково мужчине найти среди гораздо меньшего количества мужчин-геев
– У тебя есть… кто-нибудь? – спросила она, почти с сочувствием глядя на Геннадия.
Тот поежился от ее прямого вопроса, но ответил честно:
– С кем делить постель – да, есть, но к кому относиться с такой же нежностью, как к тебе, – нет, – и он взглянул ей в глаза.
«Что-то не замечала я твоей нежности раньше…» – подумала Мария и в душе ее опять всколыхнулась старая обида.
Она молча встала, отошла к кофеварке, в которой уже давно приготовился кофе, разлила его по чашкам, распаковала пирожные и, выложив их на тарелочку, вернулась к столу.
Поставив перед Геннадием чашку с кофе, она спросила:
– Можно задать тебе интимный вопрос?
Геннадий настороженно посмотрел на нее, но кивнул утвердительно.
– Когда ты узнал, что ты гей?
– В семнадцать лет, когда понял, что меня заводят парни, – вздохнув, ответил он.
– А ты уверен, что это был именно гомосексуализм, а не просто подростковые сексуальные забавы с друзьями, когда таких же отношений с девчонками многие мальчишки еще боятся, заменяя их на разрядку со сверстниками?
– Чувствуется, что ты начиталась сексологической литературы, – заметил Геннадий с грустной улыбкой. – Нет, это не было просто подростковой гиперсексуальной всеядностью. Тогда я в первый раз серьезно влюбился…
– И это был парень?
– Да. Он был иностранцем, старше меня на пять лет. Учился в университете на третьем курсе. Мы с ним познакомились на моей первой студенческой вечеринке в общежитии.
– И он тебя соблазнил?
– Скорей я его… – нехотя признался Геннадий. – Хотя потом он мне сказал, что занимался сексом с мужчинами с пятнадцати лет. С ним я и почувствовал то, чего никак не мог ощутить с женщинами, хотя ситуаций у меня было более чем достаточно. Отец меня в наших заграничных поездках всегда водил в дорогие публичные дома, а маме говорил, что ездит со мной на экскурсии по городу. Хотя это тоже можно отнести к разряду экскурсий…
Заметив, как вытянулось лицо у Марии при этом заявлении, а она, действительно, в шоке подумала: «Знал бы папа, что за друг у него!», Геннадий поторопился добавить:
– Ты не думай, что он какой-то там развратник, просто он считал, что мужчина должен уметь вести себя с женщиной в постели, а этому лучше всего учиться с профессионалками.
– Ну да, а сам он, значит, проходил курсы усовершенствования квалификации, чтобы не терять мастерства, – усмехнулась Мария и, качая головой, подумала про себя: «Нет, хоть и говорят, что яблочко от яблоньки недалеко падает, а это вон как странно откатилось, и просветительство не помогло, а, может, наоборот поспособствовало формированию подобной
– Как же ты со мной собирался… – Мария запнулась, не зная, каким словом назвать то, что ее интересовало, но потом решила отбросить смущение, коли уж у них пошел такой откровенный разговор: – Как же ты со мной собирался вести себя в постели, если близость с женщиной тебе ничего не дает?
Геннадий, не ожидавший от нее такой прямоты, чуть не поперхнулся кофе и едва слышно заметил:
– Но ты ведь очень красивая…
– Ну и что толку с того, если тебя заводят красивые, но только парни? – вновь усмехнулась Мария. – Скажи, тебя во мне не устраивало то, что у меня чего-то нет или то, что у меня что-то, наоборот, лишнее?
– Что ты имеешь в виду под лишним? – не понял Геннадий.
– А вот это, например… – пояснила Мария и, сама поразившись эпатажности своих действий, натянула руками платье на груди.
Не скрытые под отсутствовавшим бюстгальтером соски, сразу же проступили через ткань. Геннадий ошеломленно скользнул по ним взглядом и отвел глаза.
– Вот видишь! – воскликнула Мария. – Говоришь: «Давай начнем сначала», а сам даже не можешь смотреть на меня, потому что я женщина. Если бы мы поженились, то ты бы уже год, как должен был со мной делить супружескую постель со всеми вытекающими отсюда последствиями. А ты ведь даже ко мне никогда не прикасался, только чмокал по-дружески в щеку… Скажи, тебе было неприятно или просто не приходило в голову, что мне было нужно нечто гораздо большее?
Геннадий молчал.
У Марии его молчание вызвало раздражение: коли шел к ней незваным для разговора, то должен был понимать, что отвечать на ее вопросы ему придется. Чего уж теперь молчать-то! И вообще, непонятно, как он собирался восстанавливать с ней отношения, не дав объяснений тому, что произошло, и не обсудив, как он видит их совместное будущее…
– Как может быть мужчине неприятно прикасаться к женскому телу? Как?! – допытывалась она, уже понимая, что не получит от Геннадия никакого ответа.
Она старалась еще держать себя в руках, но ее уже понесло: ей почему-то вдруг захотелось сделать что-нибудь такое, что бы вывело Геннадия из себя.
Поднявшись, она подошла вплотную к нему, наклонилась и, взяв его за руку, предложила:
– Прикоснись к моей груди, посмотри какая она упругая, как сама просится в ладонь…
Геннадий, покраснев, отдернул руку.
– Как ты можешь?! – чуть ли не выкрикнул он и негодующе добавил:. – Ты очень изменилась! Зря я к тебе пришел.
Отодвинув Марию в сторону, он выскочил из-за стола и стремительно вышел из кухни.
А Мария опустилась на сундук.
Услышав, как щелкнул замок на входной двери, закрываясь за Геннадием, она почувствовала себя совершенно опустошенной. В голове у нее не было никаких мыслей.
Посидев несколько минут, приходя в себя, она, наконец, протянула руку, взяла свою чашку и, залпом выпив остывший кофе, встала. В этот момент раздался звонок в дверь.
«Неужели вернулся? – с тоской подумала Мария. – Не буду открывать, хватит с меня!»