Когда любовь была «санкюлотом»
Шрифт:
Гости весело смеялись и пили шампанское, чтобы с новыми силами служить Венере…»
Эта оргия закончилась только на рассвете. А через несколько часов хозяйка и почти все ее гости были арестованы, преданы скорому суду и препровождены в Консьержери.
В тюрьме они с удовольствием вспоминали подробности бурной ночи, пока приехавшая тележка не отвезла их на гильотину.
Возбужденная этими разговорами, госпожа де Верьер попросила своих друзей «доставить ей в последний раз удовольствие, пока нож не лишил ее жизни».
Они согласились, и маркиза отдавалась им в темном углу камеры с невиданным пылом. А потом
Во всех революционных тюрьмах происходили подобные мало приличные сцены.
В Консьержери любовники сидели в помещении, закрытом не дверью, а решеткой с толстыми прутьями. Как пишет один мемуарист, «люди там избавлялись от той манерной стыдливости, которая уместна, если у человека много времени впереди и можно дождаться более удобного момента. Самые нежные поцелуи давались добровольно, благодаря темноте и широким платьям люди могли удовлетворить все желания. Иногда „тюремные нежности“ прерывались видом несчастных приговоренных, возвращавшихся из трибунала. На мгновение воцарялась тишина, заключенные со страхом переглядывались, а потом начинали целоваться с еще большим пылом, и все возвращалось на круги своя.
Новых узников встречали жадными взглядами, глаза у старожилов блестели от предвкушения удовольствий, которые они собирались получить с новыми партнерами.
Кстати, новички очень быстро включались в привычную жизнь тюрьмы. Послушаем, что пишет человек, долгое время просидевший в люксембургской тюрьме.
«Когда появлялись новые пансионеры, наш чувственный Бенуа подводил их к тем, чьи профессия, возраст, происхождение и характер больше всего подходили тому или другому человеку. Завязывались новые знакомства, образовывались маленькие тесные кружки.
Любовь играла главную роль в выборе круга общения. Англичанки, менее живые, но такие же нежные, как француженки, тоже встали под знамена галантности; дни были наполнены чтением стихов, играми, сплетнями и музицированием. Иногда это приятное времяпрепровождение нарушалось визитом какого-нибудь мунициального чиновника, среди которых было немало дамских угодников. Начальник полиции Марино, ставший впоследствии судьей в Лионе, а потом казненный Париже, позволил себе однажды бросить заключенным
— Да знаете ли вы, что говорят о вас люди?.. Что эта тюрьма — главный бордель Парижа, что все вы здесь — сборище шлюх, которые только и делают, что трахаются, а мы пользуемся вами как сутенеры…»
Может быть, слова господина Марино были несколько грубыми, но сказал он чистую правду. Это подтверждает мнение бывшего узника люксембургской тюрьмы:
«При мысли, что в любой момент тебя могут отвести на гильотину, наши чувства обострялись до предела. Мужчины постоянно находились в состоянии, которое высоко оценили бы и приветствовали в античном Риме, на празднествах в честь бога Приапа. Женщины же были так возбуждены, что считали потерянной каждую минуту, когда их „корзиночка“ пустовала».
Некоторые узницы отличались особенной страстностью. Я расскажу лишь об одной из них…
Однажды прекрасным апрельским днем некой маркизе де С… приснился сон, что ее ведут на эшафот. Она решила, что сон вещий, и сказала, что проведет свой последний день в распутстве. Она пригласила всех мужчин тюрьмы прийти и «утешить» ее.
К вечеру счастливица начала испускать такие пронзительные крики, что охранники решили, будто какая-то женщина оплакивает приговоренного мужа или любовника.
Этот бурный день очень печально кончился для маркизы. Излишества, которым она предавалась до позднего вечера (кстати, некоторые из них невозможно охарактеризовать даже по-латыни), привели к нервному срыву, и она упала в обморок.
Когда сознание вернулось, окружающие поняли, что она сошла с ума: маркиза внезапно кинулась на какого-то заключенного и жестоко укусила его прямо через брюки.
Когда на следующий день ее везли к эшафоту, она всю дорогу выкрикивала гнусные непристойности.
В тюрьме на улице д'Анфер [89] «нежные беседы» проходили под акацией, заходившие, по словам Анри д'Альмера, «так далеко, как только было возможно».
Совершенно раскрепощенные близостью смерти, узники и узницы предавались на газоне развлечениям, более пободавшим Булонскому лесу…
Когда в это куртуазное общество попала госпожа де Сент-Амарант, все мужчины-узники очень обрадовались: у бывшей содержательницы притона была репутация очень любвеобильной женщины. Она была поочередно любовницей Геро де Сешеля, депутата Кинетта, бывшего герцога де Лозанна, Дюморье, де Фабра д'Эглантина и многих других. В 48 лет у этой женщины было по-прежнему великолепное тело и репутация, которая соблазнила бы и святого…
89
Забавно-зловещая игра слов: «анфер» по-французски — ад. — Прим. пер.
И она никого не разочаровала: за два с половиной месяца «она отдалась бессчетное число раз и составила счастье почти всех заключенных»…
Однако среди бывших аристократов, обезумевших |от близости гильотины, было несколько сентиментальных созданий, не довольствовавшихся физической любовью. Они вздыхали, писали стихи, «возвышая объятия», как пишет очевидец событий…
Для таких была только одна надежда — умереть одновременно. Если их приговаривали вместе, радость была безграничной. Последние минуты их жизни были отданы ласкам. Беньо рассказывает одну забавную историю:
«Одна сорокалетняя женщина, свежая, с приятным лицом и великолепной фигурой была приговорена к смерти в первой декаде фримера одновременно со своим любовником, офицером Северной армии, в котором счастливо соединились ум и красота. Они вышли из трибунала часов в шесть вечера, и их разлучили на ночь.
Женщина пустила в ход все свои чары, и стража отвела ее к любовнику. Всю эту последнюю ночь они предавались любви, опустошив в последний раз чашу сладострастия, и разомкнули объятия, только когда садились в тележку…» [90]
90
Анри д'Альмера. Любовь под замком.