Когда людоед очнется
Шрифт:
— Оказывается, у Мутен больше характера, чем я думал, — заметил Дюген.
— Она просто боится, что у нас заберут дело, которое нам стоило столько крови и пота.
— Кровь и пот приходится лить над каждым делом, Николе. Я еду на улицу Университе. Если хочешь, поедем вместе.
Николе догнал Дюгена на парковке. Майор бросил ему ключи. Некоторое время они ехали молча.
— Я не стану рассказывать тебе про свою личную жизнь, Людовик. И извиняться не собираюсь. Так что хватит корчить козью морду.
— Я и не корчу, шеф. Просто я… а впрочем, ничего.
— А ты думал,
Николе пожал плечами. В девять утра улицы были забиты транспортом: он потихоньку ругал других водителей, а потом решил включить сигнал. Майор и лейтенант больше не разговаривали до самой улицы Университе. Дюген думал о Беатрисе. Война объявлена, решил он. Она не стала терять времени даром и нашла старого отставного легавого или шпиона из своего министерства, чтобы за мной следить.
Их встретил капитан Дарсен из комиссариата Седьмого округа. Он проводил их на парковку. «Порше» охранял караульный. Дюген и Николе одновременно натянули перчатки. Дюген бросил на него короткий взгляд, наткнулся на замкнутое лицо и подождал, пока Дарсен откроет дверцу.
— Бедняга потерял голову, или кто-то ему в этом помог, — счел нужным заметить капитан.
Пол-лица снесло выстрелом, и весь салон был заляпан ошметками плоти, крови и мозгов. Правая рука лежала на пассажирском сиденье, указательный палец все еще прижат к спусковому крючку «глока-17», следы пороха говорили о том, что выстрел был сделан в упор. Бардачок открыт. Дарсен помахал пластиковым пакетом с гильзой и уточнил, что она от пули девятого калибра.
— Его нотариус только что звонил ему на мобильный, — добавил он. — Я объяснил ему, что Жильбер Марке не сможет присутствовать на подписании обязательства по продаже «Толбьяк-Престиж».
— Кто вам сообщил?
— Его служанка-филиппинка. Ей не приходилось перетруждаться, потому что квартира почти пустая, сами увидите. Но Марке держал ее, чтобы гладить его костюмы и ухаживать за тачкой. Похоже, ею он очень дорожил. Девчонке приходилось пылесосить ее каждую неделю и драить все, даже внутренность бардачка. Но на этот раз ей подбросили работенки. Только один багажник и уцелел.
Дюген отвернулся от Дарсена, поискал взглядом юного лейтенанта. Он не терпел циничных легавых. И поклялся себе, что никогда таким не станет.
— Зачем ему было стреляться в своем «порше»? — спросил он у Николе.
— Особенно если он в нем даже пылинку не терпел. Отличный вопрос, шеф.
41
Камерон Джексон протянула ей чемодан и захлопнула багажник «корвета». Лоле послышался вздох облегчения.
— Не стоит благодарностей. Я отвезла вас в аэропорт, чтобы убедиться, что вы действительно сядете в этот гроб с крыльями.
— Как я понимаю, вы и ремни безопасности на нас застегнете, — парировала Лола, широко улыбнувшись.
Ингрид подняла глаза к небу, взяла чемодан и отвернулась. Это был единственный маневр, способный защитить ее от выпадов, которыми обменивались Лола и Джексон. Уклониться от их сентенций. По-английски «предложение» — sentence, и это совсем не случайно. Лола, ее лучшая подруга,
Отрочество, проведенное на Юге, помогло ей почувствовать границу, которую Гражданской войне Севера и Юга так и не удалось стереть до конца. Юг с его медлительностью и неуверенностью. Север с его энергией и непоколебимыми принципами. Разумеется, победил Север. Даже Джексон, прирожденная южанка, сравнялась с ним. Новообращенная с путевым листом и твердыми убеждениями. Перед лицом этой решимости у Ингрид оставался только ее инстинкт. Тот самый, который твердил ей день за днем, что ее друг Брэд, садовник из Магнолия-холла, — порядочный человек. И только способность учитывать нюансы оставляла ей надежду разобраться в этой истории.
Она остановилась перед контрольной рамкой, поставила чемодан на бегущую дорожку. Лола ускорила шаг, чтобы нагнать ее. Они сняли обувь и передали ее для досмотра, прошли через сканирующую кабинку, затем их обыскали и наконец вернули багаж. Джексон уже ждала их по ту сторону заграждения. Все трое прошли в дверцу и остановились перед паспортным контролем.
— Спасибо за помощь, Дизель, — сказала Джексон. — Вы могли здорово навернуться с этого дерева, но оно того стоило.
— Разве я не заслужила право на дополнительную информацию?
— Сейчас это уже вопрос не права, а времени. Отпечатки пальцев на «беретте» принадлежат не Арсено.
— Вы все-таки решились сказать нам об этом.
— Я сама только что узнала. Не радуйтесь раньше времени, их не нашли ни в одной базе данных.
— Но ведь оружие где-то зарегистрировано.
— Оно принадлежало некоему Дугласу Ферну.
— Вы его допросили?
— Не выйдет, Шерлок. Он мертв. Работал на заправочной станции в Билоксе. Его автосервис давным-давно ограбили. Нам так и не удалось взять парней, которые убили его и забрали «беретту». Теперь вы знаете все, что знаю я, и здесь наши пути расходятся.
— Тогда прощайте, Камерон, — произнесла Лола. — Берегите себя.
— И вам того же. С таким напарником, как Шерлок Дизель, вашу жизнь трудно назвать мирной.
Впервые Камерон Джексон не ушла без предупреждения. Предварительно она убедилась, что они прошли пассажирский контроль.
— Не уверена, что она и впрямь так рада от нас избавиться, как хочет показать, — сказала Лола, улыбаясь и махая ей рукой.
— А я не понимаю, как ты еще можешь улыбаться этой ведьме.
— «.. Можно улыбаться, улыбаться и быть мерзавцем», [31] как писал старина Шекспир, наш общий отец.
31
Перевод Б. Пастернака.