Когда мы надеемся
Шрифт:
Я сощурилась. Такое случалось не часто, но я готова взорваться. Первоначальное изумление от встречи с Эрин вкупе с тем фактом, что она не предприняла ни единой попытки объяснить происходящее, сводило меня с ума.
– Ты злишься? – Казалось, она внезапно смутилась.
– Я не злюсь, а расстроена из-за того, что ты не хочешь мне рассказывать, почему внезапно оказалась у меня под дверью. Я, между прочим, волнуюсь.
У меня в голове один за другим проносились ужасные сценарии на тему, что могло заставить Эрин прыгнуть в самолет,
– Я же говорила тебе, что подумываю вернуться домой.
Я неверяще уставилась на нее:
– Подумываешь, да. А то, что ты в итоге реально решила так сделать, видимо, затерялось где-то среди наших бесчисленных разговоров!
– Я не могла так больше, понятно? – с каждым словом она говорила все громче. – Не могла сидеть там и изо дня в день за завтраком смотреть ему в глаза, будто между нами ничего не было. И это я еще молчу о том, насколько скучала по Чикаго – последние несколько ночей даже спать не могла.
Тут я сдулась. На мгновение прикрыла глаза, перевела дыхание. Ничего плохого не случилось. Ничего, с чем бы мы не справились. Успокоившись, я открыла коробку с пиццей.
Эрин скептически наблюдала за тем, как я достала кусок гавайской.
– Что ты делаешь?
– Кормлю тебя, потому что прекрасно знаю: ты всегда забываешь поесть, когда нервничаешь. – Я протянула ей кусок.
Секунду мы молча смотрели друг на друга. Эрин переводила взгляд с меня на пиццу и обратно. Наконец, она взяла ее и с ухмылкой встряхнула головой.
– Мама убьет меня, когда узнает, что я в Чикаго и не сказала ей об этом. Она говорила, что папа даже плакат сделал, чтобы встречать меня в аэропорту, когда я надумаю вернуться.
– Может, тебе все же стоит ей позвонить, чтобы не шокировать внезапным появлением на пороге? – сухо предложила я.
Эрин показала мне язык и откусила кусочек пиццы.
– Сюрприз удался, да?
– Ну да, можно и так сказать.
Эрин снова принялась разглядывать бесчисленные рисунки у меня над столом: зарисовки, иллюстрации, портреты, которые я сделала за последние месяцы.
– Они и правда очень красивые, я не шутила.
– Мне тоже нравятся.
– Что-то новенькое.
– Что именно?
– Ты не отнекиваешься от похвалы, – зажав пиццу в руке, она махнула в сторону стола. – А еще повесила рисунки на стену, хотя раньше мне приходилось подкупать тебя шоколадками, чтобы хоть глазком на них взглянуть.
Я улыбнулась:
– Может, мне просто хотелось бесплатного шоколада.
– Хуже всего то, что я бы даже могла в это поверить. Но слишком хорошо тебя знаю, поэтому нет, не правда. Ну или, по крайней мере, не вся.
Когда я настолько поверила в себя и свои рисунки? Если этот переломный момент и случился в последние месяцы, мне ничего такого не вспоминается. На ум не приходит ни одной значимой причины. Не последнюю роль сыграла поддержка Чжэ Ёна, но на самом деле это просто… произошло. Меня так часто
– Не зря говорят, век живи – век учись.
– Аминь, – отсалютовала Эрин и сунула в рот большущий кусок пиццы.
– Знаешь, ты тоже изменилась. – Я подождала, пока она посмотрит на меня, и продолжила: – Прошлогодняя Эрин сидела бы до посинения в Австралии, как бы плохо ей там ни было.
– Что ж, новая Эрин попросту собрала вещи и, как агент 007, растворилась в ночи, – фыркнула она.
– Ты и правда никому не сказала? Даже семье, в которой жила?
– Сказала, конечно. – Эрин положила свой кусок пиццы обратно в коробку и салфеткой вытерла руки. – А еще разрыдалась прямо перед ними из-за того, как плохо себя чувствовала, вот так все бросая. Потом Джордж отвез меня в аэропорт, а Майя даже упаковала с собой печенье, решив, что мне не помешает сладенькое.
– Они кажутся милыми.
Эрин сдержанно кивнула:
– Так и есть. Именно поэтому мне хотелось остаться у них подольше. И работа нравилась, и хозяева такие милые и дружелюбные.
– То есть ты уехала из-за Эрика?
– В том числе, – ответила она. И тут же сама рассмеялась над своими словами. – Только посмотри, какой образчик клише я из себя представляю. Сбегаю из-за парня.
Я отвесила ей щелчок по лбу:
– Хватит себя винить, не то отберу у тебя всю пиццу.
Она потерла лоб и подвинула коробку поближе к себе.
– Только через мой труп. Ты совсем не ценишь гавайскую!
– Потому что гавайская – это преступление против пиццы, и тебе не изменить мое мнение. – В этом мы с Лив солидарны.
Эрин закатила глаза.
– Ты правда хочешь это обсудить? Давай тогда начнем с твоей привычки сначала наливать в миску молоко и только потом сыпать хлопья.
– Зато так я знаю, сколько хлопьев мне понадобится, – надулась я.
– Обычно люди по количеству хлопьев понимают, сколько молока лить в миску, гений. Иначе ты можешь просто выпить стакан молока.
– Но тогда у него не будет вкуса хлопьев.
Эрин закрыла лицо руками и театрально вздохнула:
– Сдаюсь. Будь у меня белый платок, помахала бы им.
– Мир потерял в твоем лице талантливую актрису, – со смехом констатировала я.
Сложив пустые коробки друг на друга, я поставила их на стол, чтобы освободить место на кровати.
– Если хочешь, можем посмотреть, как другие талантливые люди пытаются выжить в Шотландии восемнадцатого века.
– Можно ли придумать более подходящее описание для «Чужестранки»? Не думаю. – Эрин тем временем уже легла и похлопала по свободному месту рядом с собой. – Кстати, я твердо решила больше никогда не смотреть сериалы вместе с кем-то. Это ужас. Мне все время хочется поскорее узнать, что же дальше, а приходится всеми способами сдерживать любопытство, ведь надо ждать партнера.