Когда мы встретимся снова
Шрифт:
Она помнила, что от неожиданности тарелка выскользнула у нее из рук и разбилась о раковину.
— Зачем? — глупо спросила она.
— Видишь ли, Зоя не хочет спать на твоих простынях, — со злобной ухмылкой заявил он. — Так что поспеши, мы устали.
Невозможно было поверить в такую жестокость, да еще в присутствии стольких свидетелей. Сюзанна обернулась к другим, сидевшим за столом, на глазах у нее выступили слезы, она надеялась, что хоть кто-то подаст голос в ее защиту. Но Саймон и Роджер лишь тайком ухмыльнулись, с таким видом, словно хотели сказать: «Ну, ты сама на это напросилась». Хитер усмехнулась, остальные
Впоследствии Сюзанна не переставала удивляться, почему она не накричала на Ройбена или хотя бы не посоветовала ему самому пойти и сделать то, что он просил, — да все, что угодно, только не повиноваться молча. Но в этот унизительный момент она сочла благоразумным забрать все свои вещи из той комнаты и не допустить, чтобы Зоя рылась в них.
Когда они снимала свои джемпера с вешалок в платяном шкафу, рука ее коснулась отцовского револьвера, завернутого в мягкую тряпицу. Она не притрагивалась к нему с тех пор, как поселилась в Хилл-хаусе, но, ощутив его приятную тяжесть, вдруг на мгновение представила себе, как направляет револьвер на Ройбена.
Со времени переезда в Хилл-хаус ей уже не раз приходило в голову, что когда-нибудь она может надоесть Ройбену. Как-то она заговорила об этом, и Ройбен пообещал ей, что, если такой день действительно настанет, он сам скажет ей об этом, прежде чем пускаться в новое любовное приключение с новой женщиной. И она поверила ему, потому что Ройбен всегда твердил о том, что честность во взаимоотношениях превыше всего.
Теперь же оказалось, что обещания и деликатность для него ничего не значили. Боль, которую она чувствовала, была такой сильной, что ей хотелось закричать, и, если бы было куда пойти, она немедленно ушла бы, — ушла бы, несмотря на то, что на улице стояла ночь, ушла бы, только чтобы не оставаться с ним под одной крышей. Но за окнами дома трещал мороз, у нее не было денег, и идти ей было некуда.
Она чувствовала себя так же, как после смерти Аннабель, боль и безмерное удивление были теми же самыми. Сюзанна вспомнила, как задавала себе вопрос: за что она снова наказана? И почему, когда в сердце у нее жила такая любовь к людям, ее саму не любил никто.
Изгнанная в самую маленькую и самую сырую комнатку, где стояла лишь продавленная скрипящая кровать, она ночь от ночи копила в себе злобу. Она слышала, как они занимались любовью, поскольку комнаты находились на одном этаже, и это казалось ей бесконечным. Иногда они своими играми будили ее по утрам, и она лежала без сна, оцепенев от ненависти, усиливающейся оттого, что ей некуда было сбежать от своих мучителей.
А они на самом деле мучили ее, все Рождество. Они обнимались и целовались у нее на глазах, их приводили в восторг ее смущение и растерянность, и они унижали ее еще сильнее, заставляя прислуживать себе.
В канун Нового года они исчезли на несколько дней, дав ей передышку, но слишком быстро вернулись. И весь январь, а потом и февраль, когда за окнами снег сменялся дождем, когда все остальные спасались от промозглого холода усердной работой, они либо торчали на кухне, куря марихуану, либо валялись на постели в спальне, занимаясь любовью.
* * *
— Сюзанна! — резко произнес Рой, вернув ее к реальности. — Я спросил вас, не состояли ли
— Извините. Я вспоминала о том дне, когда он привел ее к нам. Я думаю, что тогда они уже были любовниками.
Она пустилась в объяснения, рассказав им, что произошло и как на протяжении рождественских и новогодних праздников они унижали ее как только могли.
— Они объедались едой, которую я готовила, пили вино, которое я делала, и вообще вели себя так, словно я была тупой домохозяйкой, — в сердцах вырвалось у нее. — Они обращались со мной точно так, как когда-то отец и Мартин, только намного хуже, потому что тогда я хотя бы жила в своем доме в Луддингтоне и не знала, что все может быть иначе.
— Почему вы просто не уехали? — удивился Рой.
— Разве я могла? У меня не было денег, и идти мне было некуда. — Она беспомощно всплеснула руками. — Я умоляла Ройбена дать мне денег, чтобы я могла уехать, но он только смеялся в ответ. Он был так жесток, он говорил, что я просто не понимаю, как хорошо мне удалось пристроиться, потому что никто и никогда не дал бы приюта такой старой и глупой вороне, как я.
— Итак, тогда вы поняли, каков он на самом деле? — с некоторой симпатией спросил Рой.
Она кивнула.
— Вся моя вера в него обратилась ненавистью. Он уезжал на несколько дней с Зоей и каждый раз, вернувшись, вел себя еще более грубо и мерзко, потому что к тому времени действительно хотел, чтобы я ушла. И вот тогда я увидела, что на самом деле он глуп. Он-то думал, что Зоя заменит ему меня во всем. — Она сухо рассмеялась. — Если бы! Она не проявляла ни малейшего интереса к тому, чтобы содержать дом, это было не для нее. Ройбен с его коммуной были для нее лишь временной остановкой, где она выжидала, пока не подвернется что-нибудь получше.
— И когда вы начали планировать убийство? — спросил Рой.
— В марте, — ответила она, с вызовом скрестив на груди руки. — Я знала, что рано или поздно Ройбен выгонит меня, но денег он мне по-прежнему не давал. Он заявил, что ему плевать, если я буду голодать на улице, сказал, что это только пойдет мне на пользу, потому что я слишком толстая.
На мгновение она умолкла, промокнув глаза платком.
— А потом я подслушала, как он рассказывал Зое о том, что у него есть тайное местечко и что он отведет ее туда, когда погода станет лучше. Разумеется, я знала, что он имеет в виду, и тогда же решила, что это место должно стать их могилой. Поэтому каждый раз, выходя на прогулку, я шла туда, прихватывая с собой то оборудование для лагеря, то консервы. Потом, в самом начале апреля, они отправились в Северный Уэльс — там у Ройбена был ларек на ярмарке. Как только они уехали, я сказала всем, что тоже ухожу, и на самом деле ушла, только не покинула Уэльс. Я направилась в ту долину в лесу и принялась ждать.
Сюзанна говорила что-то еще, но голос у нее сорвался, и она умолкла. Рой взглянул на нее и увидел, что лицо ее покрывается смертельной бледностью. Он вскочил на ноги, обогнул стол и едва успел подхватить ее, как она потеряла сознание.
— Остановить допрос, — рявкнул он на Блума. — И принесите ей воды. — Пока Блум поспешно выполнял приказание, Рой со Стивеном отодвинули стул Сюзанны от стола и пригнули ее голову к коленям.
— Для одного дня совершенно достаточно, — заметил Стивен.