Когда наступит ночь
Шрифт:
Ирина захлопнула дверцу. С этой стороны. Все-таки не вышла. Александр посмотрел на нее, чуть прищурил глаза… Вокруг головы медленно гасло красно-желтое свечение. Бледнело, розовело постепенно, сменялось лиловым мерцанием. А ведь она не играла! Действительно разозлилась и обиделась, а сейчас успокаивается и даже чувствует себя виноватой. Или это ему так кажется? Видит то, что хочет увидеть?
– Саш… Ты на меня обиделся? Ну, Саша, извини, пожалуйста. Просто… Меня мать задолбала своими поучениями на эту тему. И не только она. Был у меня один парень, я его любила, а потом я ему возьми и скажи, что он у меня не первый… И все, вот и вся любовь. Все вроде бы ничего,
Свечение вокруг головы опять полыхнуло алым. Она еще что-то говорила, но Александр уже не различал отдельных слов. Он вдруг поймал себя том, что разглядывает ее только верхним зрением. И при этом любуется переменой цветов. Чуть позже понял, почему. Не из-за тонких оттенков или неожиданных переходов, просто каждый цвет в точности соответствовал тому, что и как говорила Ирина.
Не врала она, вот в чем суть. Ни ему, ни себе, скорее всего. Просто говорила то, что думает и так, как чувствует. Редкая среди людей прямота. Среди Древних, впрочем, тоже, прав был лесник из Рябиновки. Только у Древнего Народа все чувства в таких случаях скрывает серый колпак маскировки, а Ирка прятать чувства просто не умеет. М-да… у Алены ей бы поучиться. Хотя лучше не надо. Пусть лучше со своей прямотой пять раз «влипнет», чем однажды и навсегда научится лицемерить. И так чудо природы, что до таких лет дожила и не освоила это искусство. А может, просто еще не «повзрослела» окончательно. К счастью.
– Ладно, Иришка, мир. Как, будем считать, что все правы и виноваты оба? Проехали?
– Проехали! – радостно согласилась она.
– Чаем хоть напоишь? А то я действительно подмерз малость.
– Конечно, напою! Пошли! – она опять задергала ручку. Обернулась, жалобно позвала: – Са-аш! Она опять не открывается!
– Не хочет он тебя выпускать. Может, поедем к нам с Натанычем, Новый год отметим?
– Не могу я сейчас, концерт, потом еще тридцатого дела… У тебя вроде бы тоже?
– Пока не знаю, но как раз на время вашего концерта встреча назначена. После нее выяснится. Сиди, не ломай машину, я сейчас!
Александр открыл свою дверцу, выпрыгнул, обошел «УАЗик». Выпустил Ирину, распахнув дверцу жестом швейцара какого-нибудь «Хилтона»:
– Пр-рошу вас, мадмуазель!
– Благодарю вас! – она очень изящно выпорхнула. Тоже уметь надо, кстати, не из лимузина. Русские вездеходы к изяществу не располагают.
– Подожди, я сейчас тут кое-что налажу…
Александр скрутил вместе два проводка под сидением, перешел к месту водителя и нащупал под пультом выключатель. Щелкнул – на приборной панели замигала и погасла лампочка контроля «поворотника». Порядок. Иваныч зря беспокоился – эту машину так просто не угонишь. Егеря, конечно, народ лесной, но не глупый же.
– Пошли!
И они зашли в подъезд, поднялись на заплеванном лифте на седьмой этаж. Александр придержал ногой стрворки лифтовой двери: тусклая лампочка в кабине была единственным источником света на площадке. Премерзкое, надо сказать, место. Может быть, жильцам оно даже нравится – раз в порядок не привели. Однако тому, кто из лесу вышел, ой как неуютно среди ободранной штукатурки, «бычков» на лестнице, вони из мусоропровода… Тошнит, однако. А еще хуже то, что дом панельный, железобетонный. Александру давненько не приходилось бывать в «панельках», а в прошлый
Металл арматуры в стенах напрочь отсекал верхнее зрение и вообще всяческое чутье. То есть в пределах площадки или коридора – запросто, а вот «дотянуться» хоть чего-нибудь за пределами дома мешала синевато мерцающая сетка. Вдобавок эти чертовы железки усиливали помехи от электропроводки. В кирпичных домах такого не было.
В принципе все это можно было перетерпеть, но все равно неуютно. Словно оглох и нюх потерял. И вообще, чутье, оказывается, стало настолько привычным и необходимым, что без него Александр начинал себя чувствовать беззащитным, сидящим в клетке. Причем у всех на виду. Глупо, конечно, но все равно не по себе.
Ирина наконец разобралась с замком и вошла в квартиру. Щелкнула выключателем, хлынул желтоватый свет.
– Заходи, Саша! Вот здесь я и живу! Раздевайся, проходи в комнату, а я пока чайник поставлю.
Комнат оказалось две. В одной из них явно была спальня, вторая была отведена под гостиную и кабинет. А в кабинете – книги, книги…
Глянцевые обложки Стивена Кинга – целая полка. Фантастика – Саймак, Толкин, Желязны, а вон и та самая Семенова… Булгаков. Гоголь. Библия. Двухтомник «Мифы народов мира». «Домашняя выпечка». Энциклопедический словарь. «Золотая ветвь» Фрэзера – однако! Где только достала, дефицитная вещь в наше время! Еще одна полка – книги по магии всех цветов. От Папюса до Кастанеды, и какие-то гороскопы впридачу. Рядом – томики по истории средних веков, костюма, оружия… Правду говорят: книжные полки скажут о хозяине все. Особенно если присмотреться, какие корешки покрыты пылью, а какие заметно потрепаны от постоянного использования. Папюс, например, запылился, а вот из «Мифов» торчат свежие закладки.
– Саш, тебе покрепче? – донеслось с кухни.
– Средний! И не крутой кипяток, если можно!
Гостиная хорошо, а кухня лучше. Почему-то самые задушевные разговоры именно на ней ведутся. В неофициальной обстановке. Пойдем, значит, на кухню.
– Ой, не заходи, у меня тут не убрано!
– Ну и что? Мы народ простой, лесной, грязи не боимся! Да и где ты ее тут найдешь, эту грязь? – по мнению Александра, порядок на кухне пусть не идеальный, но имел место. Видал и пострашнее – и намного! Для приведения своего прежнего холостяцкого жилья в такой же вид ему когда-то требовалась генеральная уборка.
– Да ну… Я тут с утра… А, ладно, раз уже зашел, садись за стол! Тебе что приготовить – весь день не поевши бегаешь, наверное?
– Пока только чай, а там видно будет. Ир, ну честно ничего не хочу!
– Ну тогда хоть бутерброды к чаю, и еще у меня печенье есть. И варенье, крыжовник и вишня. От этого не откажешься?
– Нет, не откажусь. Вот уж что есть, то есть – сладкоежка. Как и все медведи.
– Да ладно тебе, не вспоминай! А насчет любви к сладкому – это я помню. Как ты тогда, у Натаныча, мед ел – это на видео снимать надо было! Тебе бутерброд с чем?
Она плавно двигалась по кухне, намазывала масло и резала колбасу, а Александр смотрел на нее. Как грациозно все-таки она движется! И как у них все просто получается. По-домашнему. Почти по-семейному. А чем черт…
В прихожей переливчато запел дверной звонок.
– Привет, Ирка! Мы что, не вовремя?… – голос был девичий, молодой. И чем-то знакомый.
– Н-не совсем… но заходите, раз пришли.
– О, да у тебя гость! – в кухонную дверь просунулось миловидное личико в обрамлении рыжих кудряшек. – Здра…