Когда наступит рассвет
Шрифт:
Эбби широко распахнула глаза, так как, честно признаться, вовсе не ожидала такого начала разговора. Она уже даже забыла о том, что полтора месяца назад решила расследовать дело погибшего брата, ведь сейчас ее мысли были заполнены чем-то другим, а точнее, кем-то другим. Неуверенно приоткрыв рот для ответа, Миллер глубоко вздохнула и тут же была перебита Уилсоном.
— Эм, Эбби, если ты не хочешь, то мы можем этого не делать, — смотря в зеленые глаза, наполненные непонятными эмоциями, говорил Томас.
— Нет, все в порядке, — поджав губы, ответила Миллер.
— Может, сегодня вечером? —
Миллер немного растерялась, даже занервничала, хотя и сама не понимала своей реакции. Поправив свои рыжие локоны, она сделала последний глоток чая и только через пару минут ответила.
— Я даже не знаю, просто мне еще нужно заскочить в Арт-центр в Пасадене, — вдруг начала придумывать отговорки Миллер.
С одной стороны, она очень хотела с ним поехать, ведь это расследование было единственным, что объединяло их. Она могла часами проводить с ним время, обдумывая каждую мелочь столь сложного и крайне запутанного дела. Она могла часами любоваться им, его карими глазами, которые были словно океан, в котором так хотелось утонуть, его милыми чертами лица. Она могла часами слушать его голос, от которого внутри все переворачивалось, а по коже пробегал табун мурашек.
Но с другой стороны, она понимала, что не может этого сделать, ведь когда они вместе, ее чувства углубляются, она все больше и больше влюбляется в Томаса Уилсона.
Кажется, в ее голове сейчас была дискуссия, где две Эбби решали, как ей поступить.
Уилсона смущало долгое молчание, поэтому он, помахав рукой перед ее лицом, решил привести ее в этот мир.
— Эбби, все в порядке? Ты сейчас очень странная, — Томас подвинулся ближе, расстояние между ними значительно сократилось, от чего сердце Миллер стало биться в разы быстрее. — Я могу за тобой заехать, только скажи время.
Он был так близко, что Эбби учуяла его аромат, который дурманил ей голову. Слова Томаса стали отдаваться эхом, голова немного кружилась, что, казалось, она вот-вот потеряет сознание. Но Миллер тщательно старалась не потерять над собой контроль, поэтому резким движением отодвинула стул и встала, увеличивая расстояние между ними.
— Да, хорошо, где-то в семь я закончу, — жадно глотая воздух, говорила Эбби.
Томас лишь улыбнулся. Он на самом деле был удивлен ее поведением, что это даже забавляло его больше, чем волновало. Решив, что Миллер надо идти, Уилсон проводил ее до двери.
— До встречи, Эбби, — мягким голосом произнес Томас, четко выговаривая ее имя.
Глава 27
Дым сигарет почти полностью заполнил до отказа прокуренный бар, в котором собралось много народа для просмотра очередного футбольного матча. Какие-то два зрелых мужчины пытались произвести впечатление на молодую девушку, которая от безысходности вжималась в спинку дивана и нервно теребила салфетку в руках.
Было видно, что ей совсем не хотелось беседовать с этими беспардонными мужиками, которые в наглую присели за ее столик и одаривали ее пошлыми взглядами. Казалось, она вот-вот расплачется, не сумев дать отпор этим двум бугаям, которые с каждой минутой
Она что-то говорила им, умоляла оставить ее в покое, но попытки были тщетны; эти мужики заливались лишь смехом и продолжали дальше к ней приставать. Один из них положил свою громадную потную руку ей на колено, делая дорогу до бедра, другой же нагло впился в ее шею, водя по ней своим шершавым языком.
Эти ощущения были весьма неприятны, девушке хотелось поскорей от них избавиться, поэтому она изо всех сил вырывалась из рук этих хищников. Но в ответ лишь получила удар по ноге, после чего их действия продолжились. На глазах девушки проступили слезы, а перед глазами пронеслась вся ее жизнь.
— Отпустите меня, пожалуйста, — жалобно завопила девушка.
— Детка, молчи, сейчас мы поедем в гостиницу, и нам втроем будет очень хорошо, — сказал один из них, более противный и уродливый, на взгляд девушки, мужик.
Казалось, ей не будет помощи. Все люди смотрели лишь в телевизор, вскрикивая, когда их любимая команда забивала гол.
Неужели здесь все люди чёрствые и бездушные и никто не сможет помочь этой бедной девушке избавиться от этих пьяных мужиков?
Нет. Наверное, есть бог на свете.
— Отпустите, она же сказала, что не хочет с вами ехать, — вмешался Нэйтен, который только что зашел в бар и был единственным, кто заметил происходящее.
Девушка подняла на него свои карие глаза, наполненные слезами, и слегка улыбнулась, ведь те двое отпустили ее, поднявшись с дивана.
— А ты кто такой? Хочешь присоединиться? — ухмыльнулся один из мужиков, который был плотнее.
— Нет, просто хочу помочь девушке, которую вы пытаетесь совратить без ее согласия, — уверенно отвечал Фостер.
— Хочешь выйти и поговорить? — влез в их разговор второй.
— Ну, пойдемте, поговорим, — встряхнув плечами, сказал Фостер, после чего вышел на улицу за этими мужиками.
Девушка же почувствовала себя облегчённой, ведь эти два мужика больше к ней не прикоснутся. На шее все еще оставался противный след от языка, а на худой ноге красовался огромный отпечаток от мужской руки, который превращался в винное пятно на бледной коже.
Да, выглядела она сейчас не очень: растрепанные каштановые волосы, потекшая черная тушь, создающая темные круги под глазами, припухшие веки от слез, искусанные пухлые губы. В карих глазах мелькал блеск надежды. Вопреки своему виду покидать это заведение она не спешила, ведь ей еще нужно было отблагодарить парня, который так вовремя подоспел к ней на помощь.
Через несколько минут Нэйтен вернулся, придерживая разбитую губу, из которой сочилась кровь. Девушка бросилась к нему на встречу, чтобы завести его в туалет и обработать рану.
— Спасибо большое, — улыбнулась девушка, смывая кровь с его губы. — Если бы не ты, то я даже не знаю, чтобы было дальше.
— Перестань меня благодарить, — смущенно проговорил Фостер. — Я ничего такого не сделал. Кстати, меня зовут Нэйэтен.
— Эллисон, — брюнетка протянула руку в знак знакомства. — Я тут только сегодня приехала навестить подругу. Еще нигде не была, даже и не знала, что в Лос-Анджелесе такое бывает, — не переставая улыбаться, говорила Каллен.