Когда наступит утро
Шрифт:
Они встречались несколько месяцев, и Кай ждал свиданий, как ждет ребенок подарков от Санта-Клауса: с нетерпением, волнением и маленькой долей жадности. Каю хотелось Герду всю и навсегда. Хотелось обнимать тонкую талию, прижимать к себе за узкие плечи и чувствовать на губах ее мятное дыхание.
Это была сумасшедшая любовь, силу которой Кай не осознавал. По крайней мере, до случая, изменившего очень многое.
Тот вечер был стылым, как и всегда в родных краях. Полярная ночь набирала обороты – высоко в небе искрило северное сияние. Туристы не уставали восторгаться местным особенностям, но Кай успел
Людей было немного – несколько девчонок с параллельного класса сидели в гостиной, пили разбавленный шнапс и разговаривали о чем-то своем. Шейл и Рон – звезды школьной команды по кёрлингу, играли в дартс, запивая удачные и не очень броски темным пивом. Герды не было видно, как и Карла – «хозяина» вечера и вдобавок, лучшего друга.
Кай поднялся по скрипучим ступеням, намереваясь зайти в комнату Карла, чтобы спросить – не приходила ли Герда и перекинуться с другом шуткой-другой.
У комнаты Карла Кай услышал знакомый смех, и, не особенно раздумывая над этим, распахнул дверь.
Первое, что увидел Кай, переступив порог – Герду сидящую на коленях у Карла и руки друга, вовсю оглаживающие женскую спину. Их языки сплелись, дыхание было частым и прерывистым.
Кая затошнило, но он понял это позже. После того, как кинулся на друга, в одно мгновение получившего статус «бывший».
– Убью, - то ли зашипел, то ли подавился яростью Кай.
Карл очнулся, заметив летящего вперед Кая, вскочил, сбросив с колен перепуганную Герду. Когда парни сцепились, девушка заломила руки и отошла к двери, чтобы оттуда просить их остановиться.
– Кай, успокойся, - почти крикнула Герда, когда Карл получил кулаком по носу.
– Прошу, давай поговорим!
Разъяренный, утирающий кровь с разбитой губы, Кай в бешенстве обернулся к Герде. К той, что была для него ярким солнцем в эти стылые, темные дни. К той, что предала, даже не подумав о том, что делает.
– Поговорим? – зло выплюнул Кай. – Говори, я слушаю!
Карл поднялся, сел на кровать, запрокинув голову, чтобы остановилась пузырящаяся кровь.
Герда скрестила руки на груди.
– Я тебе ничего не обещала, а ты ведешь себя, как ревнивый придурок!
– Значит, все то, что было между нами – ничего для тебя не стоит? – Кай покачнулся, словно ноги перестали его держать.
В голове застыл неприятный туман, он окутывал мысли, делал их мутными. Ярость в груди клокотала, просила выхода. Пульсировала разбитая губа, соленая сукровица сочилась в рот, и приходилось сглатывать ее – мерзкую, ржавую.
– Нам было хорошо вместе, но не думал же ты, что так будет всегда? Я хочу для себя безоблачного будущего, а ты вряд ли сможешь его дать, - Герда подняла голову, выплюнув жестокие слова с таким видом, будто это не она предала, будто это не ее Кай застал, сидящей верхом на лучшем друге.
– А он – сможет? – Кай ткнул пальцем в Карла, все еще зажимающего пальцами кровоточащий нос.
– Не знаю! Но ты – точно нет! – сказав, Герда вышла из комнаты с гордо поднятой головой.
Кай изумился поведением девушки, враз почувствовав
Оставаться и дальше продолжать выяснять отношения с Карлом, Кай не стал – слова Герды упали в сознание подобно молоту, ударяющему по наковальне. В голове звенело, саднило разбитое лицо, в груди болело. Кай и не знал, что обида может обжигать куда сильней огня.
Вышел прочь из дома, где совсем недавно любил бывать, отдыхая от школьных будней, и отправился прочь.
Снег скрипел под подошвой ботинок, ноги несли по знакомой дороге – домой. Туда, где ждали родители – простые госслужащие. Наверное, мать приготовила на ужин рыбу и тушеные овощи в томате, а отец, как всегда, занят копошением в бесконечных бумажках. Куда им до банкирских изысков, к которым привыкли родители Карла и он сам. Да, возможно Герда была права – Кай вряд ли сумел бы обеспечить ее, одарив небывалыми щедротами. Но, черт возьми, это не значило, что нужно было вести себя, как последняя дешевка.
***
– Я так и не сумела привыкнуть к холодной, бесконечной ночи. К колючим вьюгам, к безжалостным метелям, пронизывающим насквозь ветрам. Коренные жители справлялись с мерзлотой и тьмой легко – работали, размеренно занимались повседневными хлопотами, а я постоянно хотела солнца. Хотела тепла. Хотела забраться в гамак, вытянуть ноги, почувствовать, как по голым ступням разгуливает теплый ветерок. Хотела открыть книгу, чтобы перелистывать нагретые страницы, почти раскаленные солнечными лучами, а потом захлопнуть ее, вскочить и прогуляться босиком по колючей траве. Возможно, мне не хватало тепла, потому, что дома всегда было холодно. Кай никогда не обнимал меня просто так. В каждом его прикосновении я чувствовала определенный подтекст. Доброго слова тоже не слышала. Говорили только по делу, или молчали. С Каем было неуютно молчать. – Хэл опустила глаза и обхватила плечи руками, словно пыталась согреться.
Астра-Лин сняла очки, чтобы протереть стекла фланелевой тряпочкой.
– Как вы оказались в стране льдов?
– Это не только страна льдов, - вздохнула Хэл, стараясь выправить ложное недовольство, - это еще и страна прекрасных фьордов. Знаете, как там красиво весной? Одно из моих любимых мест - фруктовый сад Хардангерфьорд, он расцветает каким-то особенным, пышным цветом. Улицы утопают в зелени, а фруктовые деревья встречаются на каждом шагу – протянешь руку и сорвешь сочную грушу. Над головой, подобно венку, кружат толстые шмели, воздух пахнет окалиной и немного малиной. А черешня в саду рождается размером с крупную сливу! – Хэл закрыла глаза, вспоминая величественную красоту северного стана.
Захотелось вернуться – на одно мгновение, но все же. Возможно, прожитое на севере время сумело заморозить кусочек ее сердца? И теперь Хэл вечно будет скучать по зимней стуже, полярной ночи и по вкусу самой сладкой в мире черешни?
– Так вы приехали в страну, как туристка? – напомнила о себе Астра-Лин.
– Нет, - покачала головой Хэл. – Я приехала работать: привезла с собой бур, команду рабочих, проект с ожидаемым доходом в шесть нулей, и три пухлые папки с чертежами, - Хэл вежливо улыбнулась, не желая вдаваться в подробности прежнего дела.