Когда не пал Монсегюр
Шрифт:
– Я люблю его, - слова эти прозвучали просто и сильно, но совершенно неожиданно для меня самой.
– Ты хоть знаешь, что это такое - любить?
Он, задохнувшись, испепеляет меня взором. Видать, еще ни одна из его жертв не смела говорить с ним в подобном тоне.
– Нет, ты не знаешь, что такое любовь, - продолжаю я с вдохновенным видом.
– Ты умеешь только пытать и жечь, и говоришь, что творишь сие именем Господа Нашего. Но о таких, как ты, сказал он: "Будут творить именем Моим, и отрекусь от них, ибо будут творить
(Хорошо! За точность цитаты, правда, не поручусь, но здешний вариант Писания я все равно наизусть не знаю. Ничего, сойдет для него и так...)
– Вспомни - разве Господь Наш посылал кого-то на смерть во искупление грехов его? Он сам принял муку крестную за всех нас, ибо он возлюбил мир сей - ты же его ненавидишь, ты и тот, кому ты служишь, Зверь!
Так, а это, оказывается, совсем не трудно - вывести его из себя... Да, там не иначе какое-то психическое воздействие, от которого я неплохо защищена - уж не знаю, Лайгалдэ или Пэгги должна я за это благодарить. Но тогда почему поддался Хозяин?
– Замолчи, ведьма, чертово семя!
– вопит он в гневе, и, повернувшись к своей охране: - Свяжите ее, заткните ей рот и привяжите к тому же дереву, что и того! Она не избегнет костра.
Я собираю всю свою энергию в комок. Может быть, на магическом уровне он весьма неприятный противник, но с информационкой у него плоховато - а ведь это оптимальный способ воздействия для любой из нас, воспитанных Лайгалдэ. На сегодня это будет последний удар, но зато какой...
Солдаты в черно-желтой форме замирают, обожженные моим взглядом, не смея ко мне прикоснуться.
– Скажи мне только, Зверь, - бросаю я властно, - та, что воскрешала тебя, назвала ли тебе свое имя? А если назвала, то какое из множества - Хозяйка Звезд или Каменное Сердце?
Великий Экзорцист отшатывается в ужасе, губы его непроизвольно шевелятся, и я читаю по ним: "Petricordia..."
Я угадала - и готова отдать что угодно за то, чтобы это оказалось неправдой.
Ибо это действительно страшно.
На моей стороне лишь то, что он по-прежнему еще не измерил моих сил, я же знаю о нем почти все. И не так уж это и мало на самом-то деле...
Тем временем Ле Жеанно начал что-то бормотать не то на Языке Закона, не то на здешней латыни. И вот тут он в корне неправ. Не хотелось мне прибегать к силе Слова, но ведь сам же нарывается!
– Тот, кто Камню продал свою душу, тщетно к Утешению взывает! Вечно будет длиться пляска смерти - даже под мелодию молитвы! О будь же, будь ты проклят, Зверь - от зверя тебе и погибнуть, ибо человек не пожелает запятнать себя!
После этого финального аккорда я почти с облегчением отдаюсь в руки черно-желтой стражи.
...Пока Ле Жеанно приходил в себя от моей наглости, его приказ был нарушен. Меня действительно связали и заткнули рот, но вместо того, чтобы привязать к дереву, бросили в палатку, как тюк с добром. На голове у меня мешок, чтобы, не дай-то боже,
Костер мне обеспечен. Пытать не будут - зачем пытать, Зверь и без того боится, как бы я еще чего-нибудь не сказала.
Выступление отряда задерживается - рыскают по лесу, упустив драгоценное время, все еще надеются, что Хозяину не удалось далеко уйти. Ну-ну... Пока они там бегают, лучше всего расслабиться как следует и войти-таки в транс. Нечего гонять себя на износ, если можешь почерпнуть силы откуда-то еще.
...От публичного сожжения Верховный Экзорцист ни за что не откажется. Но что, если в целях сохранения престижа ему придет в голову сначала выдрать мне язык?
Хреново. Об этом-то я и не подумала. Одна надежда, что он тоже не подумает...
Та, кого древние силиэнт звали - Гэльдаин, если ты и вправду святой Бланкой проходила по этой прекрасной Обожженной Земле, услышь мои мольбы и будь снисходительна к той, что так часто поминала всуе имя Твое! Если же не чудо огня, а что-то иное должно спасти этот мир - все во власти Твоей...
Голоса - вернулись те, кого посылал на поиски барон Северин. Капитан арбалетчиков устало бредет мимо моей палатки, на ходу приподняв полог, заглядывает внутрь. Я в трансе, и он, скорее всего, принял меня за спящую.
Мне уже доводилось встречать этого человека, и каждый раз я не могу не отметить его сходства с Флетчером. Та же матово смуглая кожа и кошачья гибкость движений - но это в нем как раз типично мутамнийское, а вот широкий рот, всегда готовый к улыбке... Имя его - Росальве диа Родакаср, так что мутаамн он только по матери.
– Господин мой, я четыре года служил вам верой и правдой, и надеюсь, что после этого мои советы могут вызывать у вас лишь доверие...
– Я слушаю тебя, сын мой, - отзывается Ле Жеанно от своей палатки.
– В таком случае я бы настоятельно рекомендовал вам немедленно отпустить эту женщину!
Вот это да!!! Я не могла ослышаться - именно это он и сказал. Ой, что сейчас будет...
– Что я слышу? Ты осмелился...
– Дослушайте меня до конца, господин мой, я не кончил. Кто такая эта Ирма диа Алиманд? Одна из многих. По всему Романду, задрав подолы, бегают десятки таких же, как она, свихнувшихся на учении этой самой лжесвятой.
– Тем усерднее должны мы выпалывать дурную траву, сын мой! К тому же у меня есть неоспоримые доказательства, что она ведьма и состоит в сговоре с дьяволом.
– Но Герхард Диаль-ри - один, и без сомнения, стоит десятка таких, как она.
– В этом ты прав, - Великий Экзорцист скорбно вздыхает, даже забыв прибавить "сын мой".
– Эта же ведьма, насколько я понял, влюблена в него, как кошка. Отпустите ее - и куда она, по вашему мнению, побежит? Не может быть, чтобы у них не было сговора. И тогда в наших руках будут и он, и она...